— Думаю, он смущался. Он такой сдержанный человек, а она, бывало, взъерошит ему волосы или чмокнет в макушку, а потом засмеется, если он скажет что-то вроде: «Не надо, Линн». Говорю вам, мисс Декарло, с одной стороны, она игнорировала людей, с другой — могла сказать или сделать все, что ей заблагорассудится.

— У вас была возможность наблюдать, как развиваются отношения между Вивьен и Николасом Спенсером?

Разговорившись, миссис Райдер стала мечтой журналиста. Она пожала плечами.

— Его кабинет находится в другом крыле здания, так что не часто удавалось увидеть их вместе. Но однажды, когда я уходила домой, он шел впереди, провожая Вивьен до ее машины. В том, как соприкасались их руки и как они друг на друга смотрели, я увидела нечто особенное и подумала тогда: «Слава богу! Он заслуживает кое-что получше Снежной королевы».

Мы вошли в приемную, и я заметила, что служащая смотрит на нас, вытянув шею, словно пытаясь расслышать обрывки нашего разговора.

— Сейчас я отпущу вас, миссис Райдер, — сказала я. — Обещаю, что в печати этого не будет. Хотелось бы услышать еще одно ваше суждение. Вы считаете, что Вивьен осталась в офисе, чтобы скрыть следы денег. Казалась ли она искренне опечаленной сразу после катастрофы с самолетом?

— Мы все были сильно удручены, не могли поверить, что это случилось. Стояли здесь, ревели как полоумные и повторяли, каким замечательным был Ник Спенсер. И ненароком поглядывали на нее, потому что догадывались, что они стали любовниками. Она не сказала слова. Просто поднялась и отправилась домой. Думаю, она поняла, что не сможет перед нами притворяться.

Женщина резко отвернулась от меня.

— Что толку? — сказала она. — Судачить о воровском притоне! — Она указала на служащую приемной. — Бетти вас проводит.

Как оказалось, разговор со служащими не представлял для меня интереса. Сразу стало ясно, что ни один из них по своему служебному положению не мог ничего знать о письме, которое в ноябре прошлого года Каролина Саммерс написала Николасу Спенсеру. Я спросила служащую в приемной о лаборатории:

— Запирается ли она на ночь, как все остальное?

— О нет. Доктор Челтавини, доктор Кендалл и их ассистенты ненадолго туда заходят.

— Доктор Челтавини и доктор Кендалл сегодня здесь? — спросила я.

— Только доктор Кендалл.

Казалось, она сомневалась. Очевидно, доктора Кендалл не было в ее списке сотрудников, у которых собирались брать интервью, но все-таки Бетти ее позвала.

— Мисс Декарло, вы имеете представление, насколько трудно получить одобрение нового лекарства? — спросила Кендалл. — Фактически только одно из пятидесяти тысяч открытых учеными химических веществ доходит до рынка. Поиск лекарства от рака не прекращается уже несколько десятилетий. Когда Николас Спенсер основал свою компанию, результаты, фиксированные в материалах доктора Спенсера, вызвали огромный энтузиазм у доктора Челтавини, и он оставил свой пост в одной из самых престижных исследовательских лабораторий в стране, чтобы сотрудничать с Ником Спенсером. Должна сказать, что я поступила точно так же.

Мы сидели в ее кабинете над лабораторией. Когда я встречалась с доктором Кендалл на прошлой неделе, она не показалась мне очень уж привлекательной. Но теперь, когда она смотрела прямо на меня, в ее глазах был виден потаенный завораживающий огонь, который в тот раз от меня укрылся. Тогда я заметила твердую линию ее подбородка, но не разглядела удивительного оттенка серо-зеленых глаз. На прошлой неделе у меня сложилось о ней впечатление как о чрезвычайно умной женщине. Теперь я поняла, что она к тому же весьма привлекательна.

— Вы работали в лаборатории или фармацевтической фирме?

— В исследовательском центре «Хартнесс».

Я была поражена. Выше «Хартнесс» подняться трудно. Я недоумевала, почему она оставила эту работу и перешла в новую фирму. Она сама только что сказала мне, что из пятидесяти тысяч новых лекарств лишь одно доходит до рынка.