— Скидывай адрес, — разворачиваюсь возле самых ворот и еду обратно.
Возвращаюсь я часа через четыре. Усталый, но довольный как придурок. В руках — куча пакетов с собачьми приблудами, кормом, мисками, поилками, и переноска. В переноске — что-то маленькое и трясущееся.
Я заношу его в дом, открываю дверцу:
— Ну, что парень, выходи.
Щенок выглядывает из своего убежища, принюхивается и тут же ныряет обратно. Страшно ему. Оторвали от мамки и братьев-сестер, привезли в новое место. Бедолага.
Я достаю его, бережно поднимая на руки и прижимая к груди. Маленький, ушастый, перепуганный ребенок.
— Ну все, тише, тише, — чешу его за ухом, когда он начинает тоненько поскуливать и мелко дрожать, — сейчас осмотришься, поешь и спать, а завтра Макс придет. Будете дружить и вместе привыкать.
Хороший план…
Только со «спать» я погорячился.
Как-то не ожидал, что меня ждет щенячий концерт, с писком, визгом и тоскливым завыванием, а еще с теплыми лужами по полу. В переноске он отказывался сидеть и закатывал истерику, стоило только поднести его к клетке, ходил за мной по пятам или пытался забиться под лестницу. В результате я полночи провел, успокаивая его, и с тряпкой в руках. И заснул в гостиной на диване, с этим меховым помпоном на груди.
Глава 27.2
Глава 27.2
— Как его зовут?
— По документам у него что-то такое заковыристое и длинное, и обязательно на букву «г», но я зову его Рой. А вы, если хотите, можете выбрать любое другое имя.
— Рой? — Лерка удивленно вскидывает бровь, — при чем тут буква «г»?
Я только жму плечами. Не говорит же, что временно окрестил его Геморроем за то, что он устроил мне веселую ночку, а Рой — это просто удачное сокращение.
На ковре перед нами Макс знакомится со щенком. Аккуратно и даже как-то смущенно гладит его между ушей и сдавленно, едва слышно охает. Его аж потряхивает от волнения.
— Милый песик.
— Угу, — мрачно зеваю в кулак, — я из-за этого милого песика не выспался.
— Бедняга, — глумливо и без малейшей тени сочувствия, — тебе еще и сегодня с ним не спать, и завтра, и вообще.