И, например, будь я вражеским шпионом, наверное, для сотрудничества выбрал бы именно женщину. Они эмоциональнее, да. Это минус. Но при этом, способны на такие поступки, которые у большинства мужчин вызовут отторжение на генетическом уровне. Это — плюс.

Однако, в любом случае, я надеялся, провести остаток дня в тишине и покое. Помимо характеристик, меня интересовала еще Анна Степановна Маслова и ее биография. Желательно, настоящая.

Но, как говорится, хрен там плавал. Только уселся за столом, обложившись написанными от руки характеристиками, явилась Комарова. Судя по ее злому лицу, она явно не хорошего дня пришла мне пожелать. Я даже на всякий случай бегло осмотрел комнату. Не имеется ли тут жидкостей в любом виде. Потому что такое же лицо у этой неадекватной было перед тем, как она начала плескаться вином в ресторане. Не хватало еще наблюдать очередной скандал. Или, чего доброго, участвовать в нем.

Я выслушал ее гневную отповедь, внешне оставаясь спокойным. Бровью даже не повел. С интересом наблюдал, как маска скромной тихони рваными клоками сползает с ее лица. Кто ж ты такая, Александра Сергеевна? И зачем нужно изображать того, кем на самом деле не являешься? Комарова такая же “хорошая девочка”, как я — балерун. На самом деле, там внутри — самая настоящая лава.

Вообще, все это немного начало меня подбешивать, если честно. Я имел сильное желание разобраться с ситуацией на заводе и отправиться из прекрасного, но сильно провинциального, города в Москву. Потому что, хотелось бы понять, что и как дальше будет обстоять с моей новой жизнью. А меня отвлекают от очень, между прочим, важного процесса.

Комарова не замечала, что я вот-вот готов взорваться сам. Из-за своей собственной злости она за моим внешним спокойствием и равнодушием совсем не чувствовала, насколько я близок к тому, чтоб швырнуть стопку листов, лежащих на столе передо мной, ей в лицо. Ибо достали они меня тут все. Забрехались, сволочи. Поголовно.

Более того, Александре Сергеевне, наверное, казалось, будто сижу я такой, бесстрастный, словно чурка берёзовая, ни тебе эмоций, ни тебе реакции. А это девушку, похоже, злило ещё больше. В данный момент мое вежливо отстраненное лицо бесило её очень сильно. Я начал подозревать, еще немного, и она в это самое лицо вцепится. Или, на худой случай, швырнет, что под руку попадётся. И будет у нас тут эпохальная битва века. Я ее начну лупцевать листами с характеристикой, она меня — наверное чем-то таким же.

В принципе, это очень хорошо. Теперь я понимаю, какой линии поведения надо с ней придерживаться, чтоб она теряла контроль. Холодное, равнодушное высокомерие.

Однако, в какой-то момент, до самой Комаровой, похоже, тоже что-то дошло. Она как раз заходила на новый виток гневных рассуждений. Мол, вот так явиться, теребить людей и за них решать, кому чем заниматься, может только невыносимо наглый товарищ.

Тут же на смену ее злости пришла растерянность. Комарова резко замолчала. Успокоилась так же внезапно, как и завелась. Я заметил по испуганному взгляду, её накрывает паника. Она, видимо, тоже не могла понять, что за человек, этот Максим Сергеевич. Есть подозрение, прежде Александра Сергеевна гораздо спокойнее относилась к людям. Почему-то именно на меня у нее слишком острая реакция. Раздражение, перемешанное с ненавистью. И похоже, раньше Комарова реально могла держать себя в руках в любой ситуации. Сейчас тот факт, что она скандалит, как психованная истеричка, ее явно саму напугал. А это говорит о чем? О том, что Александра Сергеевна боится не моей реакции на ее поведение. Она боится саму себя. Что ее несдержанность станет слишком неконтролируемой и она сделает или скажет лишнее.

— Всё? Угомонились? — Я с интересом наблюдал, как она молча таращит на меня испуганные глаза.

Комарова кивнула. Мне кажется, безумно желая оказаться где-нибудь в другом месте.

— Может, тогда сядете для начала?

Девушка подошла к дивану, аккуратно отодвинула пиджак в сторону и, словно школьница, сложив руки на коленях, пристроилась с краю. Теперь она выглядела еще более растерянной.

А потом вообще начало происходить нечто странное. Комарова покосилась на мой пиджак, который я для удобства снял. Совершенно не улыбалось сидеть в этом творении советской легкой промышленности весь день. Тем более, когда привык к гораздо более удобным вещам. Я проследил за ее взглядом. Пиджак, как пиджак. Ничего особенного. Однако, Александра Сергеевна так явно не считала. Она повела носом куда-то в сторону, принюхиваясь. Я ни черта не понимал, что она исполняет. Но на всякий случай тоже попытался сообразить, чем пахнет в кабинете и почему Комарова сидит теперь, как пограничный пес, нюхая воздух. Однако, ничего неожиданного не обнаружил. Единственное, чувствовался очень легкий аромат одеколона. Ну, я бы не сказал, что сильный. Этот пузырек нашелся в чемодане, среди остальных вещей, и я им воспользовался. Обычный запах. Между прочим, приятный. Следующие пять минут я наблюдал, как Комарова мало того, что вдруг резко стала молчалива, так ещё, то и дело, косилась в сторону пиджака, будто имеет на эту вещь свои планы.

— Послушайте, Александра Сергеевна, прежде чем что-то сказать или приходить к своему руководителю с непонятной целью, в следующий раз, будьте уж так любезны, соберите мысли в кучу и выражайтесь более адекватно. Я принял решение, что наиболее подходящая кандидатура для моих целей на сегодняшний день — это Вы. Причины, подтолкнувшие меня к данному решению, я уже озвучил... Комарова! Оставьте в покое мой пиджак! Что вы его так пристально разглядываете , будто я его украл! Это моя вещь, честное слово. Господи, Вы меня пугаете, ей-богу.

— Ну... Я пойду? — Совсем неожиданно спросила Александра Сергеевна, а потом вообще вскочила на ноги и попятилась к двери.

Сказать честно, столь неадекватных девиц я ещё не встречал.

Несколько секунд смотрел на неё, пытаясь сохранить все то же бесстрастное выражением лица. Хотя, сильно хотелось спросить:"Ты нормальная?" Затем, отведя, наконец, взгляд, устало махнул рукой в сторону выхода.

— Идите, Комарова.