— Вы истинный сын своего рода, Аматэру-сама, — произнес он глухо. — Молю вас, помогите. Направьте недостойных на путь исправления. Сколько бы это ни потребовало времени, хоть тысячу, хоть десять тысяч лет, мы отработаем. Молю, дайте нам шанс. Всего лишь шанс.

Наверное, все же не «истинный сын». Атарашики на моем месте послала бы его куда подальше, а я просто молча ушел, так и не дав ответа. Никакого. Жадность и стяжательство — увы мне, грешен. Точно знаю — я буду искать способ использовать Сугихару. Искать тот компромисс, который позволит мне его использовать.

Родовой особняк Аматэру в Токусиме, как всегда, окружала благостная тишина. Особенно сейчас, в самом начале осени, когда на дворе еще тепло и деревья радуют своей зеленью. Даже случайные прохожие отмечали, что вблизи поместья Аматэру и дышится лучше, и на душе спокойнее. Пока существует этот род, существует опора, которую ощущает каждый японец. Весь мир может гореть синим пламенем, но пока живы императорский род и Аматэру, Япония выдержит что угодно.

И лишь очень немногие задумываются о том, что и Аматэру всего лишь люди. Что и их может настигнуть горе, что и они льют слезы, а иногда горя так много, что не хватает никаких слез. Но посторонние не должны видеть слез, именно поэтому их время проходит очень быстро — и наступает время ярости.

Аматэру Атарашики ждала прибытия нового слуги рода во дворе, прямо напротив главных ворот. Статная, гордая, сопровождаемая молодым парнем, который не понимал, зачем он здесь, но старался делать вид, что так и должно быть. Заехавший в ворота микроавтобус остановился неподалеку от старейшины рода и, открыв боковые двери, выпустил наружу двоих. Причем один из них шел с черным мешком на голове и скованными за спиной руками.

— Госпожа, — слегка поклонился Щукин, одной рукой придерживая за локоть пленника, а второй сжимая древний артефакт в виде кристаллического шара с металлическим ободом вокруг него.

— Здравствуй, Антон, — кивнула Атарашики, по-русски приветствуя новоиспеченного слугу. — Рада приветствовать тебя. Надеюсь, проблем с посылкой не было?

— Ни одной, госпожа, — ответил Щукин.

— Сними, — кивнула Атарашики на мешок, надетый на голову пленника.

Пленник представлял собой еще одного старика и тоже отнюдь не японца, только выглядел он слегка изможденно и крайне апатично.

— Он оказался не очень крепок духом, госпожа, — заметил Щукин. — Так что сломался довольно быстро. Тем не менее с ним все равно нужно быть осторожнее.

Проигнорировав эти слова, Атарашики подошла к пленнику вплотную и, чуть задрав голову — так как он был выше ее — произнесла:

— Так вот ты какой. Интересно. Говорят, что именно ты убил моего внука… Это так?

— Да… — пробормотал пленник. — Мне приказали…

— Всем вам приказывают, — вздохнула она. — Антон, что-то у меня шея побаливает. — Щукин среагировал моментально, поставив пленника перед ней на колени. — Знаешь, что тебя ожидает, Стивен? — спросила она американца. — Сначала ты расскажешь все. Даже то, что, казалось бы, забыл. А потом… Виртуозы очень редкие ребята, все наперечет. Нам заплатят очень много, чтобы мы позволили ставить на тебе опыты.

— Не слишком ли это опасно, госпожа? — спросил Щукин. — Этот тип хранит секреты не только своего рода и клана, но и молодого господина тоже.

— Ну я же не собираюсь отдавать его на опыты прямо сейчас, — усмехнулась она. — Подождем окончания войны в Малайзии. После нее Синдзи все равно собирался раскрыться.

— Но его сила… — произнес неуверенно Щукин.

— Не страшно. Однако, если наследник захочет, будет несложно позаботиться о его молчании, — произнесла Атарашики, закончив фразу взглядом на пленника. — Отрезать язык. Отрезать пальцы, — прошептала она, чуть склонившись над побледневшим еще сильнее Флемингом.

— Так ведь не поможет, госпожа, — усмехнулся Щукин.