Оттуда доносились причитания местного попа о страшном суде, о конце света и об очищении огнем. Я заглянул в щелку и увидел, что народу внутри набито битком. Мужики, бабы, старики, малые дети – все были там. Многие из них держали в руках горящие факелы и иконы. Все молились и крестились двумя перстами. Мне показалось, что я увидел сосредоточенные лица Елены и Бортэ. Но в этот миг из-под двери повалил едкий черный дым, и мне пришлось прекратить свое наблюдение.
Сомнений не было. В церкви начался пожар. Испуганно закричали и заплакали дети. Но их крики о помощи тонули в жутком гуле прощальной молитвы.
– Ломайте двери! – приказал солдатам ротмистр.
Однако кованый чугун не поддавался ружейным прикладам. Огонь тем временем разгорался в церкви не на шутку.
– Взрывайте дверь к чертям собачим, – истошно завопил Зурин.
Хотя солдаты действовали исправно и быстро, все равно огонь их опережал.
Когда взрыв сорвал двери с петель, мы увидели жуткую картину: весь пол в церкви был устелен горящей человеческой плотью, по нему с дикими воплями метались отдельные пылающие тела и только у задней стены заметно было какое-то шевеленье людей, еще не тронутых огнем.
Я бросился туда, в надежде спасти кого-нибудь. Но мне наперерез выбежал живой факел и уже вскинул вверх руки, чтобы заключить меня в свои пылающие объятия, но я вовремя выстрелил ему в голову. Он упал прямо у моих ног. Задыхаясь, я добрался до стены и увидел, как тлеющая Елена протягивает мне на вытянутых руках потерявшего сознание Димку. Я схватил мальчишку и едва успел выскочить с ним из церкви, как пылающая крыша с треском обвалилась, похоронив под собой всех ревнителей старой веры.
Мальчонка дышал, но в себя не приходил. Я понес его дальше, к пристани. Зурин и карабинеры молча последовали за мной.
Мы вышли к Оби, и я увидел на струге два силуэта. Это были Иван и его мать.
Карабинеры сразу взяли их на мушку, но ротмистр скомандовал отбой. Он подошел к сыну воеводы и пожал ему руку, как старому знакомому. Азиза кинулась ко мне, но вовсе не от счастья, что увидела меня. Она выхватила у меня из рук Димку, положила на доски и стала давить ему на грудь. А потом набрала в себя побольше воздуха и вдохнула его в рот мальчишке. Пацаненок стал розоветь и вскоре открыл глаза. Азиза расплылась в счастливой улыбке.
– Вот, насилу удержал, – сказал Иван, указывая на мать. – Тоже рвалась в церковь, ко всем. Хотя и мусульманка.
Мать презрительно посмотрела на сына и стала еще бережней ворковать над его младшим братом.
– Нам надо торопиться, – продолжил царский писарь. – Царь и воевода нас ждать не будут. Если мы не доберемся до Иртыша к их появлению, они просто проплывут мимо. Солдатам лучше пересесть в наши струги. Отец знает эти лодки, и ничего не заподозрит. Мама, пожалуйста, зайди в лодку.
Азиза не пошевелилась и только ответила, не поворачивая лица:
– Мальчика нельзя брать с собой. Он не выдержит дороги. Здесь рядом живет остяцкая семья. Они рыбаки. Давайте оставим его у них.
– Хорошо. Только быстро, – согласился Зурин. – Время не ждет.
Воеводина жена подняла сына своего мужа на руки и пошла с ним по направлению к рыбацкой избушке. Вскоре она вернулась, но ее лицо теперь было спокойным и умиротворенным. Словно она выполнила свой долг.
–