— Я думаю, что Цилия причинила вам боли больше, чем может показаться, если судить по вашим словам.
— Господи, да нет же! Я в восторге. Спросите Ребекку, спросите любого, кто меня знает. Я рад, что отделался от нее. Я… Почему вы считаете, что я переживаю? — возмущенно спросил он.
— По аналогии, — холодно ответила она. — Вы почти плачете.
— Это — алкоголь! — повысил он голос. — Черт бы вас побрал. Совсем взвинтили меня. — Сникнув, он пробормотал сквозь слезы: „Конечно, я любил ее, конечно, она заставила меня страдать“, схватил рулон туалетной бумаги, в котором у Джулии уже не было нужды, оторвал от него кусок и высморкался. — Все в порядке, — сказал он, бросая использованную бумагу в корзину для мусора. — Мои переживания — ничто по сравнению с вашими. Если бы этот говнюк Жиль был жив, я бы убил его! Я потрясен тем, что он с вами сделал, а что касается вашей матери… — Он замолк, заметив, как поморщилась Джулия. Он, видимо, зашел слишком далеко.
— Мне кажется, что она крепко вас подносила, — сказала Джулия.
— Кто?
— Цилия.
— Временно, — поспешил возразить встревоженный Сильвестр. — И хотя я и всплакнул, но, уверяю вас, это относилось только лишь к прошлому в целом и было, как бы это сказать, в определенном смысле безболезненным.
Заметив, что она успокоилась, он решил попробовать осторожно вернуться к интересующей его теме, но Джулия уже поднималась с тахты. Она поправила прическу и оглянулась, ища глазами собаку.
— Вам надо идти? — спросил Сильвестр.
— Да, я должна идти, — твердо ответила она.
— Я провожу вас до дому.
ГЛАВА 28
„У нее красивые, длинные ноги“, — подумал Сильвестр, стараясь подладиться под шаги Джулии и идти вровень с ней, не отставая. У Цилии шаг был тоже быстрым, но не ровным; к тому же на ходу она всегда громко стучала каблуками. Когда они проходили мимо тумбы с почтовым ящиком, из-за которого он наблюдал за опустошительным набегом Цилии, Джулии пришлось приостановиться, так как Веселый поднял к тумбе заднюю лапу.
— Та тщательность, с которой Цилия очистила мой дом, — сказал Сильвестр, — даже как-то порадовала меня. Я, конечно, мог вмешаться и не позволить ей столько брать, но тогда я выглядел бы как собака на сене. В определенном смысле она оказала мне добрую услугу.
Джулия не ответила. Сойдя с тротуара, она пересекла улицу. Собака бежала рядом. Слушала ли она его? Какое ей дело до того, что именно забрала с собой Цилия? До тех, например, вещей, которые они когда-то покупали вместе — вещей, которые, останься они в доме, напоминали бы ему о счастливом и печальном прошлом. „Да, — подумал он, — я любил Цилию и ревновал ее. Мне было больно, и я был очень, очень зол“.
— Но теперь уже нет, — сказал он вслух, и протискивавшаяся в этот момент между тесно припаркованными машинами Джулия кивнула, как если бы поняла, о чем он думал.
— Мне еще предстоит решить вопрос с машиной. В настоящее время я обезлошадел, поскольку Цилия ее забрала. У вас есть автомобиль?
Джулия не ответила.
„Дурак, — спохватился он, — ну какой же я дурак! Разбитая машина. Погибшие ребенок и бывший муж. Идиот! У меня будет машина, и я повезу ее за город. Она любит природу — уж это-то я знаю! Автомобиль должен быть достаточно просторным, чтобы ее длинным ногам было удобно, да и наличие собаки надо тоже учитывать — ей тоже потребуется пространство“.