– Конечно. – Она приклеила этикетку на кассету с показаниями Хезер и бросила ее в гофрированную папку.

– Как у вас с Дэвидом?

Она медленно закрыла папку.

– У меня все в порядке, Дэлфорд.

– Сегодня я заметил, что ты больше не носишь свое обручальное кольцо.

Клаудия большим пальцем потерла осиротевший безымянный палец на другой руке. На нем выделялась бледная полоска кожи, которая раньше закрывалась кольцом, означавшим, как предполагалось, вечность супружеских уз.

– В общем, вчера нас окончательно развели. Я отослала это кольцо Дэвиду.

– Я знаю, что тебе сейчас нелегко, Кло, и, возможно, мне следовало бы отдать это дело Гарднеру.

– В этом нет необходимости, – перебила его Клаудия. – Правда, Дэлфорд, я ценю вашу заботу, но я действительно в порядке, а работа сейчас кажется мне райским удовольствием.

Он кашлянул.

– Чувствую, назревает какой-то совет, – сказала она, улыбнувшись.

– Я бы рассматривал этот случай как самоубийство.

– Не думаю, что Уит уже обговаривал причину смерти с патологоанатомом.

Дэлфорд провел пальцем по усам.

– Уит Мозли собственную задницу при свете трех прожекторов не найдет. После выборов он, вероятно, будет торговать в киоске мороженым.

– Нет. Он будет красить дома.

– Абсолютно несмешно, – огрызнулся Дэлфорд. Об этом случае в Порт-Лео до сих пор ходили легенды: пятнадцать лет назад Уит и пятеро его братьев за четыре часа напряженной работы, пока Дэлфорд был на футбольном матче, выкрасили его дом в розовый цвет. Насыщенный, очень яркий розовый цвет, напоминавший цвет патентованного средства от расстройства желудка. Дэлфорд, не желавший быть объектом насмешек, считал мальчишек Мозли спятившими с ума террористами даже после того, как они перекрасили его дом снова в белый цвет, вернув зданию первоначальный вид. Люди же в городе после этого только головой качали и потихоньку хихикали над проделкой этих неуправляемых Мозли.

– Вы все еще под впечатлением той выходки, – сказала Клаудия. – Поэтому-то и не любите Мозли. – Если честно, Уит Мозли ей очень нравился. В детстве он водил дружбу с ее братом Джимми и они все вместе ловили рыбу, охотились с острогой на лягушек, плавали в заливе. Помнится, Уит никогда не показывал девчонке-сорванцу, повсюду следовавшей за ними как хвостик, что ей не место в компании мальчишек. У него были добрые глаза, серые, как воды залива, когда над ним низко нависали тучи. И работать с ним было легко. Предыдущего мирового судью – упокой Господь ее душу – вечно выворачивало при виде мертвого тела; к тому же она вынудила Клаудию ходить вместе с ней на курсы макраме и пошива одеял из лоскутков. Уит же оставлял свой ленч и свои хобби только для себя.

– Не люблю Мозли, и точка. Он к этой должности относится так, будто посещает аттракцион на пляже, – раздраженно сказал Дэлфорд. – Я просто считаю, что в этом деле пахнет самоубийством.

– Вы к такому заключению пришли с наскока или с налета?