Глава 1

Когда Клинок (как он сам в душе называл себя) пребывал в невеселом настроении, он предпочитал уединяться за старой, с растрескавшимися стенами лачугой, где были похоронены три его крошки, чтобы почувствовать, как в его жилах начинают пульсировать их прерванные жизни. Здесь, в тени развесистых дубов, было тихо, и долгие, наполненные одиночеством вечера располагали к приятным размышлениям о них. Он вспоминал их постоянный плач и мольбы, их влажные от слез глаза и представлял, что они продолжают жить с ним. В его маленьком королевстве – всего двадцать на двадцать метров – у него было лишь трое подданных. Но зато их душой, телом и самой жизнью он владел безраздельно.

Сегодня он включил переносной магнитофон и поставил затертую кассету «Бич Бойз». Под звуки поднимавшейся к вершинам дубов чистой мелодии «Об этом знает только Бог» он уселся меж двух безымянных могильных холмиков. Под одним покоилась разговорчивая рыжеволосая девушка из Луизианы, которая отчаянно отбивалась от него, а под вторым – молодая женщина из Браунсвиля, которая все время только и делала, что плакала, и едва ли вообще заслуживала того, чтобы быть его крошкой. Он уже наметил себе новую жертву» и, надо сказать, она ему весьма понравилась. Только на сей раз у него от страха сводило челюсть и появилась горечь во рту: он никогда раньше не домогался женщин вблизи Порт-Лео и крайне редко останавливал свой выбор на ком-то известном.

Вчера Клинок отважно следовая за ней минут десять: весь в поту, он терся рядом, пока она вместе со своим широкоплечим дружком, который и привез ее в Порт-Лео делала покупки в продуктовом магазине. Клинку сразу не понравился дружок этой привлекательной женщины совершенно не понравился, хотя ему и доставляло удовольствие думать о всяких шалостях, которые этот Пит мог выделывать, снимаясь в своих неприличных фильмах. В магазине Клинок подслушивал их разговор, делая вид, что рассматривает этикетки на бутылках с вином. Он украдкой наблюдал, как парочка выбирала себе пиво, и отметил, что они остановились на мексиканском, которое пьют, предварительно затолкав в горлышко бутылки ломтик лайма. Клинок пожалел, что ему незнаком этот вкус-мама не разрешала сыну пить. Рассчитывая, что они, находясь на отдыхе, будут говорить о сексе, Клинок ловил каждое их слово, но Пит и крошка болтали о всякой ерунде – о креветках на гриле, о дождливой осени, о совершенно невозможной гориллоподобной бывшей жене парня…

Голосок крошки звучал раздраженно и нетерпеливо:

– Я уже устала от просмотров в этом городишке и всех мудаков, которых ты достаешь. Поехали в Хьюстон, пора писать сценарий твоего фильма. Я считаю, что нужно переходить к плану «Б».

Когда, Клинок услышал намек на то, что крошка снимается в кино здесь, в Порт-Лео, у него от возбуждения перехватило дыхание. Ее бойфренд промычал в ответ что-то невразумительное, и тогда она добавила:

– Господи, да брось ты все это дерьмо со своим братом.

Сладкое страдание, вызванное близостью женщины, переросло в страх. Он в ужасе схватил бутылку дешевого каберне и рванулся к длинной очереди в кассу, состоявшей в основном из тех, кто приезжает в Техас на зиму. Спрятавшись за стеллажами с крупами, Клинок оставил бутылку среди пачек с сухими завтраками, потом дождался, когда крошка и ее дружок покинут магазин, и только после этого рискнул выйти из своего укрытия.

Похоже, они не обратили на него никакого внимания.

Неужели Пит кропает киносценарии? Клинок усмехнулся, поскольку сомневался, что фильмы, в которых эти двое принимали участие, вообще нуждались в чем-либо подобном. Ему казалось, что для таких съемок достаточно залезть в кровать, а затем с убедительностью профессиональных борцов просто театрально стонать и дергаться перед наведенной камерой.

На прошлой неделе, когда Клинок узнал, что крошка, которая вскоре должна принадлежать ему, снимается в кино, да еще такого сомнительного толка, он поехал в Корпус-Кристи. Ему частенько приходилось отправляться в двухчасовую поездку в Сан-Антонио или ехать за тридцать с лишним миль в Корпус-Кристи, чтобы посетить книжные магазины для взрослых. В целях предосторожности он старался избегать подобных заведений, расположенных на 35-м шоссе поближе к Порт-Лео, и никогда не заходил в один и тот же магазин несколько раз подряд. Кроме того, Клинок не забывал расплачиваться наличными, и только теми купюрами, что были основательно затерты от долгого лежания под маминым матрацем. Он никогда не спрашивал совета у продавцов – не хотел, чтобы его запомнили, – и старался слиться с безликой толпой мужчин, слонявшихся по слишком хорошо освещенным проходам порномагазинов. Клинок был уверен, что ничем не отличается от других посетителей: просто еще один из тех парней, которые голодными глазами смотрят на пышногрудых красоток, улыбающихся им с видеокассет.

В магазине Клинок выяснил, что крошка снималась всего в нескольких лентах; гораздо чаще она выступала в роли режиссера. Он уже почти гордился ею. Во время своей последней поездки он купил кассету с фильмом, где она пять лет назад снималась в главной роли, – на этом ее работа в качестве актрисы завершилась. Здесь ее звали Велвет,[1] Бархатный Амулет – имя, которое Клинок находил совершенно безвкусным.