Бейб убедил своих приятелей назначить Уита мировым судьей на оставшийся после погибшего судьи срок до новых выборов. Уит решил предпринять еще одну попытку. Пункт «судья» должен был стать самым примечательным в его донельзя пестром резюме в разделе «места предыдущей работы».

Уит изучал законы и судопроизводство, но всякий раз, когда во время слушания приходилось сверяться с книгой, чувствовал себя неловко и глупо. При этом нетерпеливые стороны разбирательства, нисколько не стесняясь, топали от возмущения ногами и бросали в адрес судьи едкие реплики. Чтобы добавить солидности, Уит купил дешевые очки и коротко постриг свои светлые волосы, но по-прежнему продолжал носить под строгой судейской мантией легкомысленную пляжную одежду – спортивные рубашки, шорты и сандалии. К великому удивлению самого Уита, работа ему понравилась. Его не утомляли дела, связанные с мелкими жалобами и нарушением правил дорожного движения, которые были или до тошноты унылыми» или, наоборот, весьма забавными – в зависимости от конкретной ситуации. Он также выдавал постановления на арест и розыск, направлял арестованных в тюрьму, подписывал распоряжения о взятии под стражу для душевнобольных, назначал вскрытие и проводил дознание в случае смерти или пожара.

Поскольку округ Энсайна было слишком маленьким, чтобы иметь собственного медэксперта, Уит выполнял функции первой линии судебной защиты. За шесть месяцев работы ему пришлось сталкиваться с этой малоприятной обязанностью четырежды: один раз при автокатастрофе на границе графства, два раза в связи с утопленниками в бухте Святого Лео и еще раз из-за пожилого самоубийцы, пожираемого изнутри раком поджелудочной железы. Последний включил любимый диск Хэнка Вильямса[3] и выпил несколько горстей валиума, разведенного в стакане водки.

И вот теперь еще одна смерть, которая наверняка привлечет внимание всего округа. Это либо решительно вдохнет жизнь в его вялую предвыборную кампанию, либо окончательно похоронит ее. «Просто замечательно. Убит бывший муж твоей любовницы, а ты берешься за расследование этого дела. Мои поздравления», – думал Уит, идя вдоль длинного ряда пришвартованных к поперечной части Т-образной плавучей пристани яхт, в отделке которых преобладали ярко-синие тона. Эти суда принадлежали публике, приехавшей из Корпус-Кристи или Хьюстона на уик-энд. Для кое-кого эти суда стали их постоянным домом: пенсионеры или народ, живущий на проценты от инвестиций в трастовые фонды. Уит еще раз поднырнул под желтую ленту, на этот раз уже у самой кормы нужной ему яхты.

– Привет, ваша честь. – На палубе яхты «Настоящий позор» стояла Клаудия Салазар, полицейский детектив из Порт-Лео, и смотрела, как он поднимается по лестнице. Порыв ветра растрепал ее темные волосы, и она заправила их за уши. В широких черных брюках, блузке и ветровке с эмблемой полицейского участка Порт-Лео Клаудия определенно выглядела более официально, чем он.

– Привет, – сказал Уит. – Я слышал, что тут могут присутствовать политические мотивы. Прессы еще нет?

– Возможно, у нас будет немного времени, прежде чем они нагрянут, узнав о том, что убит сын сенатора Хаббл, – ответила Клаудия. – Так что приготовься отвечать на вопросы.

– Сенатору уже позвонили?

– Да, Дэлфорд звонил, – сказала она. Дэлфорд Спаерс уже много лет занимал пост шефа полиции Порт-Лео. У него было полное веснушчатое лицо с аккуратными усами, которые делали его похожим на сома.

Они с Клаудией прошли через идеально чистую палубу и спустились вниз, в жилую зону. В кухне, в отличие от верхней части, царил беспорядок: на открытой толстой книге лежали пачка «Мальборо» и опрокинутый бокал. На полу валялась коробка из-под пиццы с прилипшими крошками сыра и салями пеперони внутри. На кофейном столике стояли две пустые бутылки из-под дешевого каберне; наклейки на обеих бутылках были содраны. На полу белели мелкие кусочки бумаги. Взгляд Уита скользнул по ряду окон, выходивших на темные воды залива. С обеих сторон помещения находились небольшие лестницы, которые вели в спальные отсеки. Клаудия направилась к кормовой части.

– Его нашли здесь. – Она отступила в сторону, чтобы Уит смог войти в узкую каюту.

На кровати, раскинув руки и ноги, лежал на спине голый мужчина; в спертом воздухе чувствовался кисловатый запах смерти.

– Я не видел его пятнадцать лет, – сказал Уит. – Но это Пит Хаббл. – Он мог бы добавить, что Хаббл купался нагишом вместе с его старшими братьями, и тот, кто хоть раз видел Пита голым, никогда и ни с кем не перепутал бы этого великана. – Вероятно, все-таки лучше будет провести формальное опознание тела родственниками и друзьями.

В углу спальни стоял следователь полицейского участка Эдди Гарднер и делал фотоснимки. У его ног лежал комплект для сбора вещественных доказательств.

– Тебе следовало бы дождаться судью Мозли, прежде чем заходить сюда, – заметила Клаудия.

– Извините. – Гарднер пожал плечами. – Я просто сделал несколько снимков. До прихода судьи я ни к чему не прикасался. – Слово «судья» прозвучало у него как «дерьмо собачье». Тщетно стараясь походить на крутых серфингистов с пляжа, он завязывал свои редеющие волосы в короткий хвостик на затылке. Гарднера недавно перевели сюда из Хьюстона, и он изо всех сил пытался с помощью ярких цветных рубашек и мешковатых шорт быть похожим на настоящего парня с побережья.

– А почему бы тебе не начать осмотр и опись в остальной части яхты? – терпеливым тоном предложила Клаудия. Гарднер ухмыльнулся и ушел вверх по лестнице. – Грамотей хьюстонский, – проворчала она, глядя ему вслед.

– Эдди не следовало бы публично демонстрировать свою «горячую» любовь ко мне, – угрюмо произнес Уит. Он натянул латексные перчатки и включил свет. Верхняя часть торса Пита была небрежно накрыта краем простыни, в его правой руке свободно лежал пистолет, вместо рта зияла открытая рана. Края прикрытых век были в крови.

– Дерьмовое занятие, – угрюмо произнес Уит.

– Ты его хорошо знал? – спросила Клаудия.