— Ты очень счастливая, — сказала Кейт. — Ты вернула сына, и Фрэнк, я уверена, скоро поймет, что хочет быть с тобой и с ним. Слышала бы ты его голос по телефону! Его переполняет отцовская гордость.
Лини вздохнула.
— Любить Эндрю и любить меня — две разные вещи. Я не жду, что Фрэнк захочет жить со мной только лишь потому, что хочет стать отцом для Эндрю.
— Хочешь еще один совет? Не дави на Фрэнка. Пусть делает то, что считает нужным. Когда они с Эндрю вернутся, просто наслаждайся тем, что вы вместе, и не думай о будущем.
— Кейт, я хочу… Я знаю, ты думаешь о Мэри-Кейт и размышляешь, почему моего сына так быстро нашли, а твоей девочки нет уже одиннадцать лет.
Кейт пожала плечами.
— Жизнь — это тайна. Почему я не нашла Мэри-Кейт после десяти лет поисков и почему Эндрю вернули тебе всего через несколько дней после похищения — одна из таких тайн. Когда-нибудь и я узнаю, что произошло с моей дочерью. А сейчас думай лучше о том, как будешь встречать Эндрю.
Фрэнк не ожидал, что при виде двухмесячного ребенка его охватит такой дикий восторг. Но когда медсестра взяла младенца на руки, Фрэнк растаял, как лед под июльским солнцем. Малыш смотрел на него огромными голубыми глазами, и Фрэнк обалдел от счастья.
— Это Эндрю Паттон? — спросил Моран у медсестры.
— Мы сравнили отпечаток ноги этого малыша с отпечатком ноги Эндрю Паттона, который был сделан при рождении, они абсолютно идентичны. Этот молодой человек — точно Эндрю Паттон.
Конечно, это Эндрю. Его сын. Фрэнк осмотрел его с ног до головы и в каждой черточке видел себя или Лини. Он сразу полюбил этого младенца, но не только потому, что это был его сын, но и потому, что это был ребенок Лини.
Фрэнк посмотрел в зеркало заднего вида. Малыш спал в детском кресле, и на личике застыло печальное выражение. Настрадался без заботливых материнских рук и уютных рук няни.
— Не волнуйся, малыш, я везу тебя к твоей маме.
Шел дождь вперемешку с мокрым снегом, и дорога от Мемфиса до Мейсвилла заняла больше времени, чем обычно. Как только он заехал во двор дома, дверь распахнулась, и Лини выбежала на улицу. Не успел Фрэнк выйти из машины, как она уже вынимала из детского кресла спящего Эндрю. Женщина повернулась к Фрэнку, держа ребенка на руках, и по щекам ее струились слезы. Он обнял ее, и они заторопились к дому, где их ждала Кейт.
Внезапно Эндрю громко заплакал. Лини прижала его к груди и стала что-то тихо говорить ему. Эндрю не сразу успокоился, но Лини продолжала тихо разговаривать с ним. Через несколько минут плач прекратился, и малыш посмотрел голубыми глазами на маму.
— Привет, моя радость! — Лини покрыла поцелуями маленькое личико.
Эндрю сначала захныкал, потом стал агукать.
Фрэнк понял, что пропал. Черт, он не мог вспомнить, когда плакал последний раз. На похоронах отца? Да, тогда он остался один. При виде довольного сына на руках у Лини он, взрослый мужчина, был готов встать перед ней на колени. Как ей удалось мгновенно успокоить ребенка?
Хотя чему здесь удивляться? Разве на него самого она не воздействовала точно так же?
— Я рада, что все закончилось так хорошо, — сказала Кейт. — Сейчас вам нужно побыть со своим сыном, а я пойду. Увидимся утром.