Сперва меры Долорес действовали - Поттер и Дамблдор оказались сильно скомпрометированы. Министерство полностью контролировало школу, «Ежедневный пророк» тоже был на нашей стороне, опасные и ненужные для детей навыки удалось исключить из школьной программы. Большую помощь Долорес оказывали ученики факультета Слизерин, чего, собственно и следовало ожидать, в особенности после скандального интервью Поттера посредственному журналу «Придира». К тому же Долорес не теряла надежды схватить Сириуса Блэка. Клянусь, я даже предположить не мог, что женщина, которой я доверял, способна наслать дементоров на подростка или пытаться применить к нему заклятие Круциатус. И уж тем более я не мог думать, что всего через год с небольшим мне придется наблюдать ее садистские наклонности воочию.

Вторжение в Министерство Пожирателей Смерти во главе с теми самыми людьми, кого назвал Поттер в своем интервью, а потом и самого Темного Лорда во плоти, огорошило меня. Я понимал, что теперь мне уже не избежать отставки. Две недели люди единодушно требовали моего ухода с поста и мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Оставшись консультантом при Руфусе Скримджере, я чувствовал себя уязвленным. Откуда же мне было знать, что его участь окажется намного хуже моей.

Весь год мы с ним вдвоем пытались воздействовать на Избранного и Дамблдора. Но оба явно объявили войну не только Тому-Кого-Нельзя-Называть, но и Министерству заодно. Долорес, которая все же сохранила свою должность, сидела тише воды и ниже травы. Директор Хогвартса часто отлучался из школы и все попытки Руфуса выяснить, куда и зачем, не привели ни к чему. Хогвартс охраняли авроры, все ощущали страх и тревогу, причем не без оснований. Ходили самые разные слухи, а Пожиратели Смерти набирали силу, хотя те, кто был арестован летом и попали в Азкабан. Нескольких человек арестовали по одному только подозрению. Да, никто не был уверен, что они Пожиратели Смерти, но никто не мог поручиться и за обратное. Перестраховаться в таких случаях безопаснее. Мы изо всех сил пытались контролировать положение, только было уже слишком поздно. Многие в Министерстве не сомневались, что Темный Лорд и его сторонники в ближайшее время все же захватят власть и заранее беспокоились о том, как сохранить жизнь и должности при новом режиме. В их числе была и Долорес Амбридж, которая, вместе с Яксли занималась за спиной министра тайной вербовкой министерских работников. Несмотря на разрыв с Дамблдором, ни я ни Руфус не могли отрицать, что директор Хогвартса остается пока единственным сдерживающим фактором, мешающим Тому-Кого-Нельзя-Называть выступить в открытую. И я испытал самый искренний ужас, узнав, что Дамблдор сделался жертвой вероломного убийства.

Явившись в Хогвартс, мы обнаружили там растерянных и выбитых из колеи преподавателей. Смерть директора от руки одного из их коллег они воспринимали, как позорное пятно на репутации школы. Минерва Макгонагалл винила себя, что слишком поздно распознала в Северусе Снейпе убийцу, Гарри Поттер со слезами клялся отомстить, все удивлялись, как мог Дамблдор так ошибиться в этом человеке, поверить его словам, подумать, что он раскаялся… Найти Снейпа, разумеется, не удалось - теперь мы воочию убедились, что не уступает в жестокости и коварстве своему господину. На похоронах Дамблдора я ощущал не столько сожаление, сколько растерянность, впервые в жизни не зная, что будет дальше…

Ужасная гибель Руфуса Скримджера и ожидаемый всеми приход к власти Темного Лорда побудил меня побеспокоиться о собственной участи. Новым министром стал Пиус Тикнесс - послушная марионетка в руках приспешников Темного Лорда. Почти все старые работники, тем не менее, сохранили свои посты, кроме, разумеется, тех, чье происхождение противоречило курсу новой власти. На ключевых должностях оказались чистокровные, рьяно взявшиеся за воплощение провозглашенного курса против маглорожденных. Главой учрежденной «Комиссии по регистрации маглорожденных», разумеется, назначили Долорес Амбридж. А у меня, вопреки всеобщему мнению, тоже оставалась гордость. Я не хотел просить покровительства у бывшей своей подчиненной и предпочел обратиться к Яксли, который предложил мне обязанности одного из своих помощников. Фактически, я оказался в полной зависимости от него, да выбирать было не из чего. И вот тогда у меня и возникла мысль обратиться к новому директору Хогвартса Северусу Снейпу. Все знали, что он пользуется особым расположением Темного Лорда - тот прислушивается к его советам и рекомендациям и считает его своим самым доверенным советником. Яксли с помощью Снейпа надеялся влиять на нелояльных работников Министерства, чьи дети учились в Хогвартсе. Директор, в свою очередь не имел ничего против. Долорес Амбридж, как я слышал, пару раз писала ему, прося устроить ей аудиенцию у Темного Лорда, но получила холодный вежливый отказ. И я решился встретиться с директором Хогвартса под предлогом данного мне Яксли поручения о согласовании очередных указов, которые должны были заставить родителей стать сговорчивее.

Я знал, что почти все ученики и преподаватели школы дружно пытаются сопротивляться режиму Снейпа и Кэрроу и, втайне, завидовал их храбрости. У меня ее не было никогда. Кроме всего прочего, я сознавал, что вряд ли удастся скрыть от Северуса Снейпа испытываемое мной отвращение к нему, как к убийце Дамблдора. Тем не менее, с часто колотящимся сердцем я переступил порог директорского кабинета.

К моему удивлению, почти ничего там не изменилось. Только стол был завален огромной грудой бумаг и исчезли странные безделушки, столь любимые покойным Дамблдором. Его портрет спокойно дремал на стене, прямо за высоким креслом. И снова я был поражен цинизмом - убийца спокойно работал рядом с портретом жертвы. Северус Снейп по моему лицу угадал мои чувства, но не подал виду и сделал знак садиться. Я создал стул и сел. Хотя свет от факелов и камина падал на меня, а лицо этого человека оставалось в тени, я смог заметить, что он измотан до предела, хотя с начала учебного года прошло не так уж много времени и выглядит намного старше своих лет.

Я передал ему проекты Яксли и сообщил о недовольстве Долорес Амбридж тем, что несколько дел, против лиц, подозреваемых в магловском происхождении, развалилось, благодаря найденным Снейпом доказательствам, что их родители учились в Хогвартсе, а значит, являлись волшебниками. Он в ответ сказал, что, наверняка, госпожа Амбридж, как и он сам, заинтересована в наказании истинных преступников и не желает, чтобы были осуждены невиновные. Преследовать следует маглорожденных, а не настоящих волшебников, каковыми были те, чью чистокровность он подтвердил.

Во время нашей беседы, снаружи вдруг раздался чей-то грубый голос, буквально выкрикивавший пароль. В кабинет ворвался Амикус Кэрроу и что-то сбивчиво начал объяснять. Снейп властным жестом приказал ему замолчать и говорить яснее. Амикус заявил, что на третьем этаже снова поймали нескольких учеников, которые писали на стенах лозунги в поддержку Поттера, а когда их пытались задержать, они применили к одному из слизеринцев Оглушающее заклятье. Снейп раздраженно спросил Амикуса, долго ли еще ему придется разбираться во всем самому, из-за того, что он и его сестра не способны держать в узде детей. Амикус что-то забормотал в свое оправдание. Снейп, не слушая его, вышел из кабинета, а я остался один.

Я встал, чтобы забрать со стола те бумаги, которые нужны были Яксли и вдруг, мое внимание привлек странный лист пергамента, лежавший под списками нарушителей. Я вытащил его и рассмотрел. Это был неоконченный рисунок, изображавший голову молодой женщины с длинными волосами. Секунды две я любовался прелестными чертами ее нежного одухотворенного лица и вдруг, мне почудилось, будто портрет Дамблдора, до этого дремавший, открыл глаза и с упреком смотрит на меня со стены. Взгляд его был настолько гневным, что я тут же положил рисунок обратно и сразу же после возвращения хозяина кабинета поспешил ретироваться, так и не добравшись до истинной цели своего визита. Потом я долго думал, кто же изображен на том наброске…

Обо всем этом я вспомнил после битвы за Хогвартс. Пусть мне не поверят, все же я скажу, что радовался победе Гарри Поттера ничуть не менее горячо, чем все его друзья и союзники. Что бы ни случилось со мной в дальнейшем, главное - этот ужас больше не повторится, а все виновники насилия и издевательств понесут наказание. Из рассказов Гарри я получил ответы на все вопросы и узнал правду о судьбе Северуса Снейпа. То, с какой виртуозностью он притворялся перед Темным Лордом и Пожирателями Смерти, для того, чтобы иметь возможность защищать учеников, вызывало восхищение. Доказательства по делам тех маглорожденных он, как мы потом убедились, искусно подделал. Он спас жизнь многим и многим. Он тайно помогал Поттеру и его друзьям во время их скитаний. Он внес огромный вклад в окончательное уничтожение Того-Кого-Нельзя-Называть. Он любил одну-единственную женщину всю свою жизнь. И быть может именно тот рисунок да еще давние сплетни заставили меня ощутить угрызения совести от брошенных мне, полных горечи слов Гарри о том, как несправедливо, что после этого кошмара остались жить те, кто достоин этого гораздо меньше, чем некоторые из погибших.

Глава 27

Эрни Макмиллан.

Слишком быстрые и поверхностные суждения свойственны очень многим. Мои родители часто говорили мне об этом. Потому я и поддерживал Поттера и Дамблдора, когда их травило Министерство с «Ежедневным Пророком». Все вокруг твердили, будто эти двое спятили, но я с самого начала обозначил свою позицию, заявив всем, что они правы. В итоге глупцами оказались те, кто им не верил.

В истории с профессором Снейпом - бывшим преподавателем зельеварения, последним директором Хогвартса, вышло то же самое. И хотя в этот раз я и сам очутился среди «глупцов», но могу посоветовать остальным воспринимать это как лишний жизненный урок. Очень легко поверить в то, что видишь перед глазами, особенно если тебе самому хочется так думать. Попытаться же проникнуть в суть - гораздо сложнее. Ну что ж - многие из тех, кто заблуждался, как я надеюсь, будут впредь умнее…

Нельзя сказать, что я был близким другом Гарри, однако, как и моя семья, я всегда оставался на его стороне. Я участвовал в «Отряде Дамблдора» и борьбе против тирании Амбридж. В последний же год, являясь старостой школы, я принимал участие в важных для всех событиях. Если учесть, что вторым старостой школы был никто иной, как Драко Малфой - можно считать закономерным, что в школе развернулась практически настоящая война.

Преподавательский состав тоже разделился на две группировки. В одну входили брат и сестра Кэрроу, дружно и справедливо презираемые всеми, а также сам директор, которого все столь же горячо ненавидели. В другой были все остальные преподаватели. Мы прекрасно знали, что они сохранили работу только на условиях лояльности новой власти. Разумеется, смирились все только для вида. По-настоящему и студентов и преподавателей объединяла общая цель: война не на жизнь, а на смерть с Темным Лордом и его последователями.

Я искренне ненавидел Пожирателей Смерти, поскольку не мог забыть о смерти Седрика Диггори. Красивого и смелого юношу обожали на нашем факультете. Благодаря ему, не избалованный победами Хаффлпафф получал изрядное количество призовых баллов и кроме того, Седрик был отличным игроком в квиддич, что редкость для учеников нашего факультета. Поэтому то, с какой легкостью и равнодушием был уничтожен наш товарищ, оставило отпечаток на душах большинства хаффлпаффцев. Неудивительно, что на следующий год столь многие вступили в «ОД», боролись против тирании Амбридж, а потом включились и в войну со Снейпом и Кэрроу.

Лично я до убийства Дамблдора не имел никаких особенных причин для неприязни к профессору Снейпу. Если не считать Святочного Бала, когда из-за нескольких младшекурсников, пойманных им в кустах, Хаффлпафф лишился тридцати очков. То есть, подобно большей части студентов, я считал его придирчивым и несправедливым учителем, каким он и был на самом деле. Однако это не мешало мне признавать, что он профессионал в своем деле, а это уж чего-нибудь да стоило. Мой отец, бывший одно время близким к научным кругам, говорил, что не раз слышал, как самые известные и признанные мастера называли его гением. Уже одно это заставляло особенно прилежных и амбициозных студентов, смотреть на «злобную летучую мышь» с неким подобием уважения. Правда, его придирчивость и явная нелюбовь ко всем студентам, за исключением учеников собственного факультета, конечно, бесила. К тому же мои способности к зельям хоть и были выше среднего, выдающимися назваться никак не могли бы. Тем не менее, на нашем факультете я оказался единственным, кто получил проходной балл на С.О.В. и таким образом оказался в числе студентов профессора Слагхорна, когда Снейп, наконец-то, получил от Дамблдора вожделенную должность профессора Защиты от темных Искусств.

Я не лукавил, назвав хорошим его первый урок. Мне и в самом деле понравилось, несмотря на то, что для участников «ОД» Щитовые чары не могли представлять трудностей. Разумеется, следовало ожидать, что Гарри не сможет на шестом курсе вести занятия, а многие из нас не смогут их посещать.