Эни подобными мыслями не заморачивалась. Она опередила Курта, проскочив между ним и диваном, и, развернувшись, вдохновенно плюхнулась на диван. Тут лицо ее вытянулось, и она страдальчески воззрилась на юношу. Похоже, диван был не таким мягким, как внешне казался. Усмехнувшись про себя, Курт осторожно присел рядом с девушкой.

— Будете чай или кофе? — донесся сквозь звук льющейся воды голос Лауса; он мыл руки под краном.

Курт слегка растерялся. Надо же, брат Зарины не спрашивает «хотят ли они чего-нибудь?», а просто сразу предлагает альтернативу, будто то, что он их чем-либо да угостит — это уже само собой разумеющееся дело. Откровенно говоря, с настолько гостеприимными людьми Курту тоже сталкиваться не приходилось. Неужели он и правда стал настолько холодной личностью?

— Чай, — отозвалась Эни, похоже, чувствуя себя в чужом доме, как рыба в воде.

— И я, пожалуй, тоже не откажусь от чая, — присоединился Курт и, чуть помедлив, добавил: — Спасибо.

Лаус улыбнулся обоим и сосредоточился на заваривании чая. Помещение тут же погрузилось в цитрусовое благоухание… Цитрусовое? Курт аж подскочил на месте, отчего получил недоуменный взгляд от Эни. Но ему было не до нее. Аромат цитрусовых тут же напомнил ему, что они сюда не для увеселительной вечеринки заявились. А если сейчас Лаус спросит, а приглашал ли их вообще кто-нибудь?..

— Кстати, одноклассники моей сестры, — небесные глаза Лауса прожигали их поверх столешницы; он склонился над столом и что-то сосредоточенно резал. Участок кухни находился на некотором возвышении, поэтому Курту не было видно, что он там кромсает, — вас Зарина сюда позвала?

«Ой, нехороший вопрос», — виновато подумал Курт, размышляя, а нельзя ли его воспринять как риторический? По глубоким засасывающим глазам Лауса, похожим на небесные глазницы какого-то высшего существа правосудия, Курт понял, что нельзя.

— Вообще-то мы по своей инициативе, — брякнула Эни, закручивая на пальцах волосы своих хвостиков. Курт с ужасом воззрился на нее. Ей что, жить надоело?!

Однако на лице Лауса не дрогнул ни один мускул. И ставя на кофейный столик перед ними чашки с ароматным чаем и тарелку с кусочками лимонного пирога, он выглядел все таким же доброжелательным и дружественным. Но Курт все равно не спешил расслабляться.

А вот Эни во всю радовалась жизнью. Она упоенно впилась взглядом в спину Лауса, пока тот направлялся на кухню, чтобы принести им сахарницу. Высокий, худой и в меру мускулистый — это Эни могла определить по одному-единственному взгляду. Он двигался изящно, но при этом оставался мужественным. Девушка почувствовала легкое разочарование, узрев, что угольно-черные блестящие волосы не столь длинны, чтобы ниспадать на спину, а кончаются на затылке, но все равно, глядя на нежные черты, пушистость ресниц, небесную глубину глаз, ей нестерпимо хотелось зарыться пальцами в густоту этих черных мягких волос…

От своих мыслей Эни залилась краской и сконфуженно уткнулась носом в свою чашку. В нос ударил приятный аромат лимона. Лимонный чай, лимонный пирог. Так много лимона! Эни смутно помнила, что Зарина очень любила все, что связано с цитрусовыми. Наверняка любящий брат старается ей угодить. Как мило!

Лаус сидел напротив них в кресле. У него были длинные пальцы с аккуратными ухоженными ногтями. Курт заворожено следил за тем, как он покачивает навесу полупустую чашку с чаем, и открыто следит за ними, будто оценивая.

— Должен признаться, вы первые гости, которые посещают наш дом, — миролюбиво сообщил Лаус после минуты молчания. Символично, не правда ли?

Курт с опаской вскинул голову. «Что он хочет сказать? Может, пытается намекнуть, что они гостям не рады?»

— Мы не хотели быть навязчивыми, — нерешительно улыбнулся он. Из его головы напрочь вылетели все приемы его обычного общения. Он был хладнокровным президентом Ученического Совета, но сейчас почему-то начал мямлить словно детсадовец, поступающий в начальные классы.

— О, нет-нет, я не говорю, что это плохо, — со смехом успокоил его Лаус. — Просто чуточку непривычно.

— Но мы ведь вам не мешаем, — сказала Эни скорее утвердительно, чем вопросительно.

«Балда!» — мысленно завопил на нее Курт.

Впрочем, Лаус Эштель и не думал злиться на маленькую нахалку. Он добродушно сверкнул белозубой улыбкой и подлил Эни еще чаю.