— По-моему, все удачно, — пролепетала девушка. Но по ее виду нельзя было сказать, что она так уж в этом уверена.

Курт хмыкнул. Внутри он был доволен донельзя. Сейчас он мог спокойно погрузиться в математику и не думать о скоропостижной гибели всех любовных надежд Эни.

— Так, бесталанные посредственности, чем вы повергнете меня в пучину уныния на сей раз?

От гнусавого голоса передернуло всех присутствующих, а точнее, всех, кроме Ри, который, похоже, снова погрузился в стазис. Перед доской стоял учитель математики Скумбрич — руки перед собой в позе телохранителя, ухмылка на пол-лица и злобно прищуренные глазки, чем-то напоминающие Кутейникова, но без обычной игривости последнего. Математик обводил взглядом класс, словно ястреб, оказавшийся перед шведским столом из сусликов.

— По-моему, моя самооценка падает, — проворчала Эни, качнувшись на стуле назад, поближе к Курту.

— Тогда тебе же лучше, если раньше она была завышена, — шепотом ответил Курт.

— Каели, амбре! — Скумбрич пульнул в девушку кусочком мела. Это было любимым занятием математика — карать провинившихся учеников, запуская в них мелом. Достаточно банальная привычка, встречающаяся у многих преподавателей, любящих «творчески» подходить к своему делу. К всеобщему сожалению всех учащихся, Скумбрич был ужасающе меток и до жути безжалостен.

— Ай! — пискнула Эни. Кусочек мела ударился об ее лоб и, отскочив, полетел по странной траектории — прямиком на парту Курта. Юноша неодобрительно глянул на кусочек, будто обвиняя того в просчете Эни, и спихнул мел на пол. На пальце остался меловой след.

— При таком шуме ваши бездарные головы не смогут поймать даже намека на информативные впечатления! — с пафосом возопил Скумбрич, размахивая руками и, по ходу дела, собираясь взлететь. — Хотя бы попробуйте вслушаться в тишину, юные неумехи!

— Еще чуть-чуть и он внушит нам, что мы тупее пробки, — прошипела Эни.

— По крайне мере, он дозирует свое внушение — каждый урок что-то новое. Представь, если бы он вылил на нас все за один присест, — отозвался Курт.

— Каели, двойное амбре!

Эни обиженно потерла лоб, которому снова досталось.

— Почему только я? — тихо возмутилась она, обращаясь к Курту за своей спиной.

— Полагаю, нужно меньше болтать, — пожал плечами юноша.

— Да я тише камышей! У него, наверное, слух как у хорька!

— АМБРЕ! АМБРЕ! АМБРЕ!

На парту перед Куртом приземлилось еще пару кусочков мела. Последний раскололся на более мелкие меловые частички.

— Благодаря тебе у меня вся парта в мелу, — проворчал Курт, тщательно следя, чтобы рукава его пиджака не запачкались.

— Хватит брюзжать! Пожалей мой лобик, а не свою долбаную парту! — прохныкала Эни, держась за ушибленное место.