Дух удивлённо посмотрел вниз и поджал ногу, став похожим на огромного цыплёнка.

— Фу! — энергично сказал я.

Шейлуньский золотарь отцепился от духа, шлёпнулся на траву и растерянно икнул.

А я сделал несколько быстрых шагов к крыльцу.

— Глаш!

Она молча стояла в тени, которую отбрасывала на стену приоткрытая входная дверь. Услышав меня, Глашка сделала шаг навстречу и молча уткнулась лицом в мою грудь.

Я погладил её по голове, одновременно ощущая вину и щемящую, почти непереносимую нежность.

— Глаша! Солнышко моё...

В ворота сильно постучали.

— Божен, что ли? — удивился Сытин. — Ни хера себе, он быстро!

Сытин сбежал с крыльца и приоткрыл створку. До нас донёсся звонкий мальчишеский голос:

— Да иди ты на хер, дядь Вась! Мне и монеты не надо! Эти монахи меня так за волосы оттаскали — я чуть лысым не остался! Тебе надо — ты и иди за своим волхвом. Или объясни им, кого посылаешь, чтобы они меня знали! И вообще, с тебя серебрушка, дядь Вась — за ущерб!

— Бля! — выругался Сытин и полез в карман за деньгами. — На вот!

Он расплатился с пострадавшим пацаном.

— Спасибо, дядь Вась! — раздался обрадованный мальчишеский голос.

А затем мы услышали, как парень, шлёпая лаптями, припустил по улице.

— Михей! — окликнул Сытин, повернувшись к крыльцу. — Съезди сам за Боженом! Надо бы поскорее.

— Хорошо, Василий Михалыч! — кивнул Михей и бегом спустился с крыльца.

Я крепче обнял подрагивающие Глашкины плечи и громко заявил:

— Ну, пока Божена нет — и совещаться не о чем! Так что вы как хотите, а мы — в баню!