— Ну…ты понимаешь.

— Разве? — спросил он.

— Люди всегда меня узнают…ну, или, по крайней мере, мою фамилию.

— Я знаю тебя много лет. С Максвеллами всегда такое происходит. Ничего странного в этом нет, Сави. Просто так бывает.

— Но иногда это кажется странным.

— За последние четыре года, благодаря баскетболу, люди узнают меня везде, где бы я ни появился. Это странно?

— Нет, — не раздумывая, ответила она.

— Это чем-то отличается?

Она пожевала нижнюю губу.

— Думаю, нет. Но…это благодаря тому, что ты выбрал.

— Я выбрал баскетбол, а не отсутствие приватности. Никто из нас такого не выбирал.

— Я просто не привыкла к людям, которым пофиг на то, что меня узнают. Я этого стесняюсь. Из-за этого я ощущаю себя…другой. — Она беспомощно пожала плечами. — Извини.

Что-то таилось в глазах Лукаса.

— Не делай этого.

— Что?

— Не извиняйся за то, какая ты есть.

Лукас оставил свой виски на стойке, и подошел к ней. Он приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. Что-то екнуло в ее сердце от его пламенного взгляда. Свирепая сосредоточенность. Она сглотнула, и по ее телу снова прошел жар.

Его руки скользнули ей в волосы.

— Ты идеальна такая, какая ты есть. И к черту всех, кто говорит иначе.

Именно эти слова заставили ее опереться на его сильные руки. Закрыть глаза и прижаться к нему. Часть ее открылась ему. Долгое время с Лукасом было ужасно тяжело. Но здесь, вот так, был смысл. Практически с самого рождения они оба жили сумасшедшей политической жизнью. И в ней не осталось ничего, чего бы он еще не знал.