Самое время для мести. Раду одолевали эмоции, а Белолебедь был один, без охраны в виде сыновей. И всё же что-то девушку останавливало, и она шикала на Тьму, чтоб та замолкла и не искушала её.

Не спалось. Тьма не останавливалась в своих уговорах, да и эмоции — от ужаса до облегчения — наполняли Раду, не оставляя места для сна. Она ворочалась в постели, мяла простынь и переворачивала подушку, которая из-за долгого засыпания казалась неудобной. Ещё и голоса в коридоре отвлекали: кто-то глухо переговаривался у самой двери в опочивальню. Рада встала и, прихрамывая, направилась к выходу. Она выглянула в коридор и увидела поблизости двух стражей. На её немой вопрос они пояснили:

— Руслан Филиппович попросил приглядеть за вами. Приказал никого не впускать к вам и вас не выпускать до его возвращения.

— Вознице он тоже приказал доставить меня в усадьбу, — ехидно отозвалась девушка, но спорить не стала.

Стоило ожидать такого решения от Руслана, и противиться было бессмысленно. Рада закрылась в опочивальне. Хоть остаток ночи она надеялась провести в спокойствии и безопасности. После её появления в коридоре стражи то ли молчали, то ли разговаривали тихо, чтобы не докучать девушке, и она, зарывшись в одеяло, вновь попробовала уснуть. Мысли постоянно возвращались к Руслану, к их последнему разговору и случайной ссоре. На эмоциях Рада спорила с ним, пыталась доказать, что он не прав, но сейчас, переосмыслив его слова, поняла: всё же прав. Он пытался уберечь не только семью, но и жену, правда, обе стороны оказались неподвластны его желаниям.

За своими мыслями Рада почти провалилась в дрёму. Она уже не чувствовала тяжести одеяла и неудобства подушки, ей чудились образы сна, но шум, донёсшийся из коридора, распугал их, разогнал как дымку. Девушка хмуро открыла глаза и прислушалась. Она облегчённо выдохнула, когда разобрала голоса Руслана и Володи — вернулись! Дверь в опочивальню отворилась, и Рада резко зажмурилась, делая вид, что спит. Ей пока нечего было сказать мужу.

— Спит, — тихо раздался его голос, и дверь с щелчком закрылась.

Руслан распустил молодцев, которые охраняли вход в опочивальню девушки. Их стройный шаг гулко разнёсся в коридоре, а вскоре стих, но тишина хранилась недолго: зазвучали голоса братьев.

— Ты пойдёшь к отцу? — Рада различила голос Володи.

— Нет, позже. Сначала мне надо остыть.

Снова раздался щелчок двери, на этот раз в соседней опочивальне, и девушка догадалась, что оба брата зашли к Руслану. Она соскочила с кровати и, аккуратно ступая по дощатому полу — уже выучила, какая перекладина скрипит, а какая нет, — добралась до стены, отделяющей её от опочивальни мужа. Рада приникла ухом к перегородке. Затаила дыхание и прислушалась, благо, внутренние стены усадьбы были не слишком толстыми.

— Я думал, тебя придётся спасать от русалки, — Руслан пытался говорить строго, и всё же голос казался добрым, слегка насмешливым. — Ты вообще в курсе, что они опасны, мужчин топят?

Володя хохотнул:

— Мы с Пелагеей нашли общий язык.

— Это я заметил, сложно в темноте было разобрать, где кончается твой и начинается её, знаешь ли.

— Ну и мог бы не отвлекать, — беспечно отозвался Володя. — Может, не только языками обменялись бы.

Рада отпрянула от стены и, прикрыв рот, подавила смешок. К щекам прилила краска. Русалки любят играться с мужчинами, заманивать их, увлекать, чтобы потом насладиться кровью, но у Пелагеи было достаточно времени, чтобы от первого пункта перейти к последнему. Она же остановилась на поцелуях. Пожалела Володю или он ей понравился? Не столь важно — разговор за стеной из шутливого превратился в серьёзный.