– Хочу сломать вас. Это то, что я делаю. Мне было четырнадцать. Я был ребенком. Хотел быть, как ты. Но ты отобрал у меня все. Отца. Жизнь. Я не бью на жалость. Ты сделал меня тем, кем я стал.
Самарин набирает номер телефона.
– Сделай больно.
В трубке кричит ребенок. Есеня плачет. Но Меглин слышит этот же крик на улице. Самарин достает из кармана нож, втыкает его в пол…
– Пять минут.
…и выходит из дома. Он направляется к машине, припаркованной в сотне метров от дома. Макс ждет его с телефоном, транслирующим происходящее в комнате. Самарин подходит и смотрит на Веру.
– Знаешь, какое чувство испытывает альпинист на вершине Эвереста?
– Скуку. Больше нечего покорять.
– Это байка для тех, кто не ходит в горы. Стоя на вершине Эвереста, ощущаешь себя богом. Ты можешь все, тебе открыт весь мир, ты победил в главной схватке. Мы все можем, Макс.
– А с ней что?
Кивает на ребенка.
– Нет… Ты что, нет… Я буду опекать ее.
Самарин смотрит на спящего ребенка – спокойным, изу-чающим взглядом.
– Можно вопрос?
– Конечно.
– Почему ты не убиваешь – сам?
– Это сделало бы меня таким, как остальные. Таким, как… вы.
Меглин и Есеня смотрят друг на друга. Нож воткнут в пол между ними. И Меглин хватает с пола нож и бросается на Есеню. Самарин и Макс приникают к экрану. Самарин издает возбужденный крик:
– Да!..
Есеня едва успевает отскочить от ножа, разрезавшего воздух перед ее лицом. Срабатывает инстинкт – она становится в стойку, выставив вперед руки. Есеня смотрит в глаза Меглина и не узнает его. Перед ней зверь. Новый выпад, Есеня отскакивает. Еще – и Есеня не успевает уклониться, нож задевает ее руку, и Есеня на рефлексе бьет Меглина ногой в грудь, отталкивая его к стене. Они снова встали друг против друга – Есеня и Меглин. Теперь не было недомолвок – каждый дрался за свою жизнь. Меглин замер перед паузой – и пошел на Есеню, расчерчивая воздух перед собой взмахами ножа, тесня ее к окну. Есеня уклонялась в стороны, а когда Меглин рванулся вперед, встретила его ударом в корпус в приседе, он выдохнул, согнулся, и она схватила его за руку с ножом, пытаясь выкрутить. Он стал прижимать нож к ее шее, она изо всех сил выводила нож, чтобы ударить его в глаз. Самарин говорит больше в пустоту, чем для Макса.