Меглин молча смотрит на Женю. Не двигается.
– Не помнишь! Что еще ты забыл? Сдавайся, старичок. Вместе вспомним…
– Скольких ты убил? Помнишь? Я своих недавно вспомнил. Не всех, но много. А ты?
– …Кого убил – помню.
Женя делает рывок к пистолету, который лежит на полу, но Меглин оказывается готов. Удар тыльной стороной ладони в переносицу, хлынула кровь, голова Жени откинулась, он врезался затылком в стену.
– …Знаешь, как я понял, что ты идешь? Жучки у тебя, под кожей. Они на коробках-то пишут, что работают беззвучно. Врут. Слышно! Я вот у себя всех вырезал.
Меглин хватает Женю за руку, резко вытягивает ее вверх – так, что Женя привстает на носки, – и прибивает доской с гвоздем к деревянной стене. Женя орет, а Меглин, отступая, растворяется в темноте. Он тяжело ступает вниз по лестнице. И падает, схватка вымотала. Внизу его ждет мальчик.
– Надо было грохнуть.
– Нет. Я хочу, чтобы она все узнала.
– А вдруг она не хочет?
Меглин молча сидит на ступени. Из-под него течет кровь.
– Меглин… Уходи… Они щас будут здесь, Меглин!.. Меглин, ну пожалуйста!
Женя выдирает из руки гвоздь, схватившись за доску, и падает на колени с криком.
Во дворе у подъезда работают судмедэксперты – осматривают лавку, возле которой лежала последняя жертва, подходы к подъезду, палисадник. Стоят дежурные полицейские, с автоматами. Тут же Есеня. Зуев рассказывает:
– Сначала он ее оглушил. Чем-то тяжелым, типа молотка. Сюда, над бровью. Связал руки проволокой. Забил горло бумагой.
– Это как?..
– Вот так. Напихал сколько мог, потом ей рот и нос закрыл и держал, пока не задохнулась! И ни свидетелей, ничего, ни хрена!
– Жертву опознали?
– Котлякова Оля, жила неподалеку.
– Школьница?