— Буриданова осла, — поправил Крюков сдержанно. — Если речь идет о Буридане, то осла. А если коза, то Сидорова. А если ослица, то Валаамова.

Генерал смерил сыщика взглядом, полным ненависти.

— Осла, ослицу, да хоть козла! Я ведь знаю, в чем овца зарыта. Вы, Крюков, считаете, что только у вас имеются серые клеточки головного ума, а все остальные, особенно ваши начальники, варламовы козлы.

Крюков промолчал, хотя в душе не мог не согласится. Это был первый случай, когда он безоговорочно признал правоту генерала. Тот тем временем продолжал.

— Вы, Крюков, ждете не дождетесь, когда я голый и босый буду вам честь отдавать. Ждете? Не дождетесь!

Крюков с огромным трудом сдержал приступ смеха. Он представил себе голого и босого толстяка-Альпенгольда в генеральской фуражке, проходящего четким строевым шагом и отдающего ему честь.

— Не дождетесь! — брызгал слюной генерал. — Выплюньте эту идею из вашей головы. Это вы мне, голый и босый, будете честь отдавать!

— Никак нет, товарищ генерал, — вставил Крюков. — Голым честь отдавать у нас по уставу не положено. Мы не в Америке, это там к пустой голове руку прикладывают.

Генерал посмотрел на Крюкова, словно только что раскусил его, а до этого считал родным и близким по духу человеком. А тут бац — такое разочарование!

— Вы, Крюков, не с того конца жизнь начинаете. Но мы это вам поправим. Хочу вас поздравить. Ваш дружок, заместитель начальника главка генерал Шабанов сегодня снят с должности и уволен по неслужебному соответствию за развал работы. С одним единственным киллером, с Дворником каким-то, не смог справиться. Позор. Так что покрывать вас, Крюков, больше некому. И после первого же замечания я вас выгоню в четыре руки.

Альпенгольд, вероятно, представил себе эту картину, так как его настроение вдруг изменилось к лучшему. Он даже перестал кипеть и ругаться. Тон его стал сдержанным и даже сочувственным.

— Вы, Крюков, хороший профессионал, компетентный офицер. Вы изобретательны и упорны там, где вам это надо. И с серыми шариками вас все в порядке. Не окончательный дурак. Но о субординации дисциплины не имеете зеленого понятия. Так что я ни под каким видом не хочу видеть такого сотрудника в составе вверенного мне управления. Короче, или уйдете вы или одно из двух. Можете ступать вон! — в подтверждение серьезности своих намерений он грозно нахмурил брежневские брови.

«Обнадежил, что и говорить! — подумал Крюков и вылетел из кабинета окрыленным. На один бок.

В приемной прогуливался Тэтэ. Видимо, ждал, пока Крюков уйдет, чтобы выложить генералу очередную порцию доносов. Сыщик решил не упускать случая и использовать нечаевскую осведомленность. Он дружески хлопнул стукача по плечу и наградил его обаятельной улыбкой.

— Говоришь, мисс Швабра мной интересуется? Кстати, откуда она взялась? С такими данными ей бы не полы драить, а на Тверской клиентов окучивать.

Нечаев не смог удержаться, чтобы не продемонстрировать свою осведомленность.

— Так она же у нас срок отбывает. «Два по двадцать».

Кажется, ситуация начала понемногу проясняться. Красавица-уборщица за какие-то прегрешения получила два года условно с обязательным привлечением к труду и отстежкой по двадцать процентов от зарплаты в доход государству. По идее, ее должны были направить в больницу или на завод. Но вместо этого она оказалась здесь, в секретном управлении. Что это — простое совпадение?

Крюков задумался и не сразу понял, что Тэтэ продолжает ему что-то говорить. Он прислушался.

— Поэтому следователь Кибальчич и выпустил твоих отморозков, — закончил Нечаев.