— А я был стрелком получше него, — похвастался Герд.

— В армии что ли? — спросила Катарина.

— В оборонительных войсках, — поправил Лекс. — У Эстонии нет армии, мы никого не атакуем. У нас есть оборонительные войска.

— Точно, — подключился Герд. — Мы обученные защитники.

— Да не был ты таким уж хорошим стрелком, — сказал Лекс.

— А ты не корпорант? — поинтересовалась я у Герда.

— Нет, — ответил он. — Не удалось поступить.

Я приподняла бокал в сторону Герда, он пожал плечами.

Мальчики принялись болтать о путешествиях. О том, куда можно было бы съездить.

— Я думаю, мне подошла бы Индия, своей кастовой системой, — искренне признался Лекс. Он мило улыбнулся и стал похожим на котенка. — У меня просто склонность разделять людей на касты, мне нравится, когда все ясно.

Герд рассказал, что когда был в Татрах, так неудачно упал, катаясь на сноуборде, что сломал кисть руки.

Я смотрела на них и сравнивала. Делала свои провизорские заключения.

У Лекса черты лица более правильные и кожа гладкая, черты Герда более затейливые, кожа жирнее и грубее. Принадлежность к корпорации не наследственная, хотя поводом для размышлений могло послужить утверждение, что у политических предпочтений, склонности к консервативности или либеральности имеется определенное генетическое основание. Я читала разные истории в New Scientist, да и на блогах либералов оживленно обсуждали заявления ученых-нейрофизиологов о том, что у консерваторов и либералов разная активность мозга. Характерная для либералов открытость в большой степени зависит от уровня нейротрансмиттеров, что, в свою очередь, определяется главным образом генами.

Задачи, связанные с конфликтной информацией, активизируют область, которая называется передней частью коры головного мозга (по-английски anterior cingulate cortex, ACC). Поскольку либералы более открыты конфликтным идеям, предполагалось, что в этой области их мозг активнее, чем у консерваторов. И надо же — именно это подтвердили электроды, прикрепленные к головам консерваторов и либералов, так сообщалось в журнале Nature Neuroscience. Либералы также проявляли повышенную активность мозга, например, после совершения промаха, ошибки. В Канаде аналогичные исследования проводили с верующими и неверующими: АСС верующих оказался пассивнее, совершенные ошибки волновали их меньше.

Либералы, по результатам исследований нейрофизиологов, были атрактивными во всех отношениях, восприимчивыми ко всему новому, способными к дискуссиям, хотя и более несчастны, чем консерваторы, причем по всему миру, поскольку беспрестанно пытались анализировать жизненную несправедливость. Вместе с тем, история о генетической подоплеке политической настроенности придавала теме парадоксальный оттенок, поскольку нельзя сказать, чтобы биология и генетика поведения являлись геральдическим оружием либералов. В некотором смысле смешно было то, что таким образом либералы, для которых в самом общем виде тема генетической предрасположенности не являлась родной и близкой и которые, иногда несправедливо, обвиняли нейрофизиологов и генетиков в оправдании status quo, получили генетическое обоснование своих наклонностей. Почему бы и нет? Мне нравилось читать такие новости. Все мужчины, которых я когда-то безуспешно пыталась подцепить, имели более-менее либеральные взгляды.

Иногда я думала, насколько осознанно мое желание, чтобы ребенок стал для меня тем же, чем для верующих является религия, а для консерваторов — традиции и родина. Он бы понизил мою АСС, и я меньше отчаивалась бы из-за своих промахов и неудач.

Я снова принялась разглядывать парней.

Может ли означать перелом кисти Герда, что у него склонность к хрупкости костей? По внешнему виду не скажешь.

Полюбовалась кожей лица Лекса. Черт побери. За последние пять лет моими партнерами были мужчины, приближающиеся к сорока или перевалившие за сорок. Самому младшему было 30. Что это за ощущение — прикоснуться к шелковистой щеке 22-летнего паренька? Такого я уже и не помнила.

Но Лексу, похоже, понравилась Катарина, и я с облегчением подумала, что это поможет мне принять решение. Так, в лотерее участвует более подвижный и легкомысленный Герд. Я посмотрела ему в глаза и попыталась придать лицу располагающе-дружелюбное выражение. И тогда он сказал: