— Та чего ж вы стоите? Сидайте.

Петр перевел взгляд на стол. Над казанком с вареной картошкой вился ароматный парок. Рядом с ним на блюде лежала запеченная в духовке курица. Среди мисок с солеными огурцами и помидорами тускло отсвечивала бутыль самогона.

— Зинаида, ну зачем! — воскликнул он.

— Хорошего человика зразу видно.

— Спасибо, но война же.

— Так шо ж типерича, нэ жыты?

— Оно-то так, и все-таки… — замялся Петр, пробежался взглядом по горнице и, не заметив продуктов из загашников Пилипчука, укоризненно покачал головой: — Зинаида, то, что принесли, выставляй на стол.

— Цэ же военнэ.

— Мы все военные — что на передовой, что в тылу. Забирай все себе.

— Ни. Як жэ можно?

— Можно! — отрезал Петр.

— Дякую, дякую, — повторяла Зинаида и от смущения, не зная, куда девать руки, затеребила пальцами поясок на кофте.

Петр обнял ее за плечи и, усадив на табуретку, сел напротив. Зинаида, оправившись от смущения, принялась хлопотать за столом, подкладывая ему в миску то картошку, то куски курицы, и при этом не забывала подливать в рюмки.

То ли от усталости, то ли от крепкой самогонки Петр вскоре опьянел и уже с трудом помнил, как добрался до кровати и, едва коснувшись головой подушки, уснул мертвецким сном. Не разбудили его ни грохот далекой бомбежки, ни голоса постояльцев Зинаиды. Впервые за последние пять месяцев он безмятежно провел ночь.

Ранним утром его поднял на ноги помощник дежурного по особому отделу. Петр быстро собрался, перекусил на ходу и отправился на встречу с Рязанцевым.

Тот уже находился в кабинете. На этот раз он был немногословен и деловит, поздоровавшись, пригласил Петра к столу, на котором была развернута карта. Петр бросил на нее взгляд: в полосе обороны 6-й армии по тылам гитлеровцев замысловато петляла жирно прочерченная зеленая линия и выходила к расположению 417-го стрелкового полка. Она повторяла путь его отряда. Он вопросительно посмотрел на Рязанцева.

— Ты правильно понял, Петр Иванович, — подтвердил тот его догадку. — Хорошо помнишь маршрут?

— Какие-то участки — да, а какие-то — не очень. Двигаться приходилось ночью.

— Понятно. Но зато прошли своими ножками и все видели своими глазами. Меня, а точнее, командование армии, интересуют два участка, — и карандаш Рязанцева остановился на зеленом пятне — дубраве, а потом проследовал к голубому блюдцу — озеру.

— К сожалению, Павел Андреевич, — Петр развел руками и с горечью обронил: — Я мало что могу сообщить. Но одно точно скажу: в дубраве фрицы стоят. Мои разведчики туда сунулись, напоролись на посты и еле ноги унесли.