Оторопев от такого напора, ангел осторожно кивнул:
– Яҡшы. Осоп барырмын. Ә уның исеме нисек?[32]
– Ильсия. Рәхмәт, Әфәнде…[33]
Сенька, забыв о боли, убрал руки от лица. Одну долгую минуту шуликун и ангел смотрели друг на друга, не отводя глаз. Наконец ангел сказал:
– Йүгер. Юҡһа, бөтөнләй янырһың…[34]
И Сенька побежал к складам. А уже к вечеру, в санчасти, весь обмазанный вонючей мазью от ожогов, он вдруг почувствовал – так почувствовал, как будто кто-то ему это сказал спокойно и уверенно – ангел уже передал Ильсие его слова. И она ответила. И скорей бы ударили морозы – на Белебейке ждёт не дождётся его невеста!
А через пару дней вышла отряду красных шуликунов новая директива: отправляться к Иркутску, где отчаянно огрызалась доживающая последние дни армия Колчака.
Погрузили отряд в телячьи вагоны, и тронулся состав на восток, коптя небо и распугивая придорожную живность пронзительным воем:
– Чу-у-у-чу-у-у!
– Угу-у-у-оу-у-у! – соглашался ветер.
– Хрррр-харррап! – клонились сосны.
– Ильсия-иль-сия! – звенели рельсы.
Первая встречная река была слишком великой – нескоро застынет ещё, рано… Вторая река подмерзала, радуя сердце Сеньки, а на третьей уже стоял лёд.
Здесь-то и должно было развернуться генеральное сражение, ради которого шуликуны покинули Москву.
Их построили рано поутру, когда звёзды ещё просвечивали сквозь пелену ноябрьского неба и река призывно белела в их холодном свете.
Слышалась артиллерийская канонада, ржали кони, бегали туда-сюда бойцы, разгоняя мрак. Отряд шуликунов стоял в засаде, готовясь ударить по вражеским силам с левого фланга и загнать их под огонь основных частей Пятой армии.
Сенька спиной чувствовал взгляд командира Бекериса – побежишь сейчас и получишь пулю промеж лопаток. Нет, надо ждать. Но ждать-то невмоготу – дрожит всё внутри от нетерпения! Стоит Сенька, ногами перебирает мелко, глазом косит в сторону реки.
Вот уже бледное солнце поднялось над полем боя, слепя нападающих. Колчаковцы, прижатые к сопкам, из последних сил пошли вперёд. Бекерис понял – пора – и поднял над головой наган.
До реки шагов сто, если мерить по-человечески. А шуликуну – все двести. Первые пятьдесят Сенька и не заметил, бежал вместе со всеми, кричал что-то матерное. А потом, когда Бекерис взял вправо, вонзаясь в редкие пока ряды противника, Сенька замолчал и дёрнул в другую сторону. Чуть не попал под копыта падающего коня, у самой земли встретился с его безумным фиолетовым глазом, перескочил через мёртвого уже всадника и побежал дальше. Сто шагов.
– Куда? Стой! Пристрелю! – ревел сзади Бекерис. Сенька пошёл зигзагами, уклоняясь от выстрелов в спину. Одна пуля проскочила, едва не задев ухо. Но вот Бекерис, отвлекшись на дезертира, пропустил удар саблей и упал. Восемьдесят шагов.