Идея советов, т. е. советы рабочих и крестьян, впервые возникшие во время революции 1905 г. и немедленно, как только царизм был ниспровержен, реализованные Февральской революцией 1917 г. - идея таких советов контролирующих экономическую и политическую жизнь страны - великая идея. Даже больше того, с этого момента она необходимо ведет к тому, чтобы эти советы составлялись из всех тех, кто принимает участие в производстве национального богатства своим собственным трудом.
Но поскольку страна управляется партийной диктатурой, постольку рабочие и крестьянские советы явно теряют их подлинное значение. Они низведены до пассивной роли, которую раньше играли «Генеральные Штаты», созывавшиеся королем и боровшиеся со всемогущим королевским советом.
Совет рабочих перестает быть свободным и полезным, раз свобода печати больше не существует, а мы, под предлогом, что находимся в состоянии войны, пребываем в этих условиях два года. Еще больше. Рабочие и крестьянские советы теряют свое значение, поскольку выборы не сопровождаются свободной предвыборной кампанией и проходят под давлением партийной диктатуры. Естественно, обычное оправдание -диктатура введена в порядке борьбы со старым режимом. Но такое положение дел, с того момента как революция приступила к построению нового общества на новом фундаменте, - явный шаг назад. Это -похоронный звон для новой системы.
Методы подавления врагов, хорошо известные из древней и новой истории, уже разложили правительство. Но когда необходимо творить новые формы жизни, особенно новые формы производства и обмена, не имея образца для подражания; когда все должно быть построено заново; когда правительство берет на себя обязанность снабдить каждого гражданина лампой и даже спичками, чтобы зажечь эту лампу, то тогда это не может быть сделано даже с бесчисленным множеством чиновников - такое правительство становится язвой. Оно развивает такую ужасную бюрократия, что французская бюрократия, которой требуется помощь сорока чиновников, чтобы продать дерево, поваленное бурей на большой дороге, - ничто в сравнении с этой бюрократией. Вот что мы наблюдаем в России и вот что вы, рабочие Запада, должны избегать всеми средствами, если вы дорожите успехом подлинной социальной реконструкции. Посылайте сюда ваших делегатов посмотреть, как работает революция в действительной жизни.
Широкая конструктивная работа, которой требует социальная революция, не может быть совершена центральным правительством, даже если оно руководствуется нечто существенно большим, чем несколькими социалистическими и анархическими руководствами. Она нуждается в знании, мозгах и добровольном сотрудничестве множества местных и специальных сил, которые одни могут атаковать разнообразие экономических проблем в их местном аспекте. Отвергать это сотрудничество и все возлагать на гений партийных диктаторов -значит, разрушить независимые центры нашей жизни, профессиональные союзы и местные кооперативные организации, превращая их в бюрократические органы партии, как это имеет место теперь. Это путь не совершать революцию, а делать ее осуществление невозможным. И это - то, почему я считаю своею обязанностью предостеречь вас от заимствования каких-либо из этих методов...
Последняя война принесла новые условия жизни для всего цивилизованного мира. Социализм, несомненно, сделает значительный прогресс и новые формы более независимой жизни будут созданы на основе местной автономии и свободной инициативы. Они будут созданы либо мирными, либо революционными средствами.
Но успех этой реконструкции в значительной степени будет зависеть от возможности непосредственного сотрудничества различных народов. Для выполнения этого необходимо, чтобы рабочий класс всех наций был непосредственно объединен и чтобы была возрождена идея великого интернационала рабочих всего мира. Но не в форме союза, управляемого одной партией, как во Втором и Третьем Интернационалах; такие союзы, конечно, имеют достаточно оснований для существования, но вне их и объединяя все, должен быть союз всех рабочих организаций мира, созданный для того, чтобы освободить мировое производство от его современной зависимости от капитализма.
Что же делать?
23 ноября 1920 г. Бурный разговор с С[оней] и С[ашей]. Все те же вечные упреки, - зачем не выступаю с определенной программой - чего? действия? - нет: «взгляда», общего взгляда на современные события!
Вот мой взгляд.
Пережитая нами революция есть итог не усилий отдельных личностей, а явление стихийное - не зависящее от человеческой воли, а такое же природное явление, как тайфун, набегающий на берега Восточной Азии.
Тысячи причин - при которых работа отдельного человека, и даже партии, являющейся одной из крупинок, одним из маленьких местных вихрей, содействовала, чтобы сложилось великое стихийное явление -великая, либо обновляющая, либо разрушающая катастрофа.
Все мы - и я в том числе - подготовили этот стихийный переворот. Но его же подготовили и все предшествовавшие революции: 1793, 1848, 1871 гг., все писания якобинцев, социалистов, политиканов, все успехи науки, промышленности, искусства и т. д. - словом, миллионы стихийных причин, как миллионы движений частиц воздуха или воды производят налетевшую бурю, которая топит сотни кораблей или разрушает тысячи домов, - как сотрясение почвы в землетрясении, вызванном тысячами мелких сотрясений и подготовительных движений частиц. Люди, вообще не представляющие себе явления конкретно, вечно мыслящие больше словами, чем продуманными образами, не имеют никакого представления о том, что такое революция, какие миллионы причин работали, чтобы дать ей теперешний характер, - а потому они склонны придать непомерное значение в ходе революции своей личности и положению, которое они или их друзья и единомышленники займут в этом громадном перевороте. И конечно, они совершенно не способны понять, как бессилен отдельный человек, каковы бы ни были его ум и опытность, в этом водовороте сотен тысяч сил, приведенных в движение переворотом.
Они не понимают, что если началось такое великое явление природы, как землетрясение, или, вернее, - налетевший тайфун, то оказать какое бы то ни было влияние на ход событий, отдельные люди бессильны. Партия еще может кое-что сделать - гораздо меньше, чем это думают; но все-таки, хотя на поверхности набегающих волн ее влияние еще может быть чуть-чуть заметно. Но отдельные волны, не составляющие довольно многочисленной партии, безусловно, бессильны; их силы безусловно равны нулю. Вообразите волну, вышиною в сажень, набежавшую на берег, и вообразите человека, противопоставляющего ей свою палку или даже свою лодку!
Если к этому сводятся такие силы, то тебе остается одно: пережить тайфун.
В этом положении стою я, анархист. Но в очень похожем на это положение стоят сейчас в России даже более крупные партии.
Скажу больше, в таком положении стоит и правящая сейчас партия. Она уже не правит, ее несет течение, которое она помогла создать, но которое теперь уже в 1000 раз сильнее ее.
Вот была плотина, державшая массу воды. Но мы подтачивали ее. И я внес в это свою долю.
Одни мечтали направить воду по тесному каналу на свою мельницу. Другие мечтали проложить при помощи прорыва воды новые пути запруженной реке. Теперь она несется не на мельницу, - она снесла уже мельницу, не по предназначенному нами руслу, - потому что произошел прорыв не в силу наших усилий, а в силу множества гораздо более крупных причин, сделавших возможным прорыв плотины - и вот спрашивается: что же делать?
Запруживать плотину - нелепо. - Поздно!