— Ты, что ли, ее сбил?! — не своим голосом заорал он.
"Он хоть сам знает, что говорит?" — рассеянно подумал Сергей.
— Чего стоишь?! — Глаза Андрея расширились, а голос сорвался, как в истерике, — Она же тебя сейчас задавит!
Последние его слова потонули в адском визге, поднятом подружками…
Прямо на них сверху несся большой тарелкообразный светящийся предмет!
Дальше все произошло очень быстро — вдруг очнувшийся Андрей бросился к Сергею, затащил его в машину, сам забрался за руль, с виртуозной скоростью завелся и рванул "Москвич" с места.
Сергей еще успел подумать, что не слышит мотора — только дикий визг девчонок, настолько испуганных, что не способных сдвинуться с места.
Андрей выжимал газ. К несчастью, на петляющей дороге невозможно было разогнаться — их так трясло, что казалось, бедная машина вот-вот развалится… Повернув зеркало заднего обзора кверху, друг застонал:
— Ну ты молодец, Серега! Теперь они от нас не отстанут!
— Да кто они то?!
— А я откуда знаю?!
Тарелка продолжала снижаться прямо над ними, она догоняла их!
Когда до щебенки оставались каких-то сто метров, переднее колесо провалилось в яму и машина, подпрыгнув всем кузовом, с грохотом стала. А от огней тарелки было уже светло даже в салоне.
— В кусты! — крикнув, Андрей распахнул дверцу и совершил прыжок, на который, казалось, не был способен.
Сергей же не успел среагировать. Правая дверца накрененной машины не поддалась сразу, и ему пришлось выскакивать через левую, потеряв секунд десять. И когда Сергей вылез, его ослепил свет надвигающейся громады.
Этот свет обрушился на него, словно имел колоссальный вес, закружилась голова, а потом все поплыло…
Глава 4
"Какая чушь! И когда наконец я научусь пить? Каждый раз такая ахинея приснится, что потом весь день голова как колокол — и гудит и стучит, и качается… Черт! Зато приятно все же сознавать, что все это сон — вроде происходит с тобой что-то, вроде ничего уже не исправишь, вроде бы допрыгался, а потом очухаешься — и все как прежде." — Сергей еще дремал, но его мысли уже начинали пробиваться к сознанию. Как обычно, осознание действительности наступало не сразу — память, в которой после пробуждения царил полный переполох, требовала расставить все на свои места и отделить сон от яви.
"Что на самом деле мне приснилось? Свадьба сестры… Да, это точно", — он вспомнил о замужестве Тани и на душе стало тоскливо, — "Это было. Потом я пил. Третий день… Андрей… Он подходил ко мне или нет? Дальше… Мы поехали на дачу, взяв мой прибор… Какая чушь!" — В его воспоминаниях опять появился реальный объект — его изобретение, а значит и надежды связанные с предстоящим испытанием, — "Так, я никуда не ездил — это было бы слишком глупо. Но подходил ли ко мне Андрей? Если подходил, то, скорее всего, куда-то мы все-таки пошли. Нужно выяснить. Спрошу у него. Так, но тогда, где я сплю? Домой я не поехал, к Андрею — тоже, значит где-то у Феди с Таней…"
Это был тот момент, которого он совершенно не помнил. Чтобы прояснить его, достаточно было проснуться настолько, чтобы открыть глаза.