— Ни х…я себе! — Вырвалось у генерала.

Дуло пушки еще дымилось.

Мертвенно-бледный Виталий стоял не двигаясь. Он почувствовал обжигающее дуновение пули в нескольких миллиметрах от своего плеча в тот самый момент, когда сделал первое движение в сторону боковой дверцы. Верх его рукава был порван, и кровь начала медленно вытекать из раны, хоть и поверхностной, но от этого не менее реальной. Боль его встрепенула, будто он только что очнулся от кошмарного сна.

Его аналитический ум нащупал подвох, чей-то злой розыгрыш с целью дестабилизировать его, заставить пережить острые ощущения. Что-то в этом роде. Он даже заподозрил брата и практически укрепился в мысли, что это его рук дело. Такие шуточки вполне в его стиле. Незадетый выстрелами корпус «Laguna» подтвердил его предположение о том, что оружие полицейских заряжено ненастоящими пулями. Но рана, что обжигает его плечо, заставила сердце биться сильнее в предчувствии совсем другой реальности. «Бум, бум, бум», — музыка вчерашней вечеринки взорвала его голову и он резко понял, что все серьезно.

Пуля затерялась где-то между инструментами стеллажа. Фад восхитился точностью выстрела Квази. Камера была уничтожена. Он решил сбегать нюхнуть, чтобы насладиться предстоящим спектаклем. Но все выходы были закрыты, он сам в этом убедился.

— Ну, что, мсье Бриллиантовый Король, сколько ты готов отдать за свою жизнь?

Опаньки! Трое мужчин стояли напротив него и ждали ответа. Виталий поднаторел в таких разборках еще в Сибири. Здесь он был на своей территории. На игровой площадке. Многие считали, что он великолепен в таких играх. Особенно если противник начинает переговоры сам. Так он обнажает свои намерения. Так он признает свою позицию просителя.

Даже с оружием в руках они были нищими… Они боялись его ранить. В Сибири в 90-е ему сначала прострелили бы колено, после этого показали бы фотографию связанных родителей или детей с кляпами во рту и со слезами на глазах и ни за что не оставили бы надежды сохранить собственную жизнь, но прогарантировали бы безопасность близких в обмен на весь его бизнес. В 90-х такие разборки случались часто. Он потерял одного из партнеров по бизнесу таким образом. Злые языки поговаривали, что к этой истории был причастен Сибиряк, но эти языки быстро отрезали.

— Эй, поторопись!

Он их сейчас проглотит, только косточки выплюнет и отдаст их Антону. Тот сумеет ими распорядиться, хотя Виталий не любил присутствовать на его «кухне». Но неожиданно его планам приструнить трех шутников помешали. Длинный болт, служивший им водителем, вдруг зашевелился, как паук, пойманный в стакан. Но еще более удивительным было то, что болт заговорил. Он обратился к Квази:

— Что ты делаешь?

Виталий мгновенно узнал кавказский акцент. Скорее всего, чеченец.

— Как видишь, пытаюсь заработать себе на жизнь. Мы вытянем миллиарды из этого мужика. Что, тоже хочешь свою долю пирога? — произнес Квази, направляя пистолет на водителя.

Фад шумно втянул носом воздух. Удивленный, обратился к напарнику:

— Ты ему ничего не сказал, Квази?

— Чтобы он нас сдал клиентам? Если для Шумахера мы едем слишком быстро, то можем оставить его продырявленным на стеллаже отдыхать. Закон гонок!

Проблема некомпетентных людей в том, что если они делают не свое дело, делают его плохо. Виталий понял, что с Квази покончено. С чеченцами не судачат, наставляя им пушку под нос. В них сразу стреляют. Чеченец был согласен с миллиардером.

— Убегайте! — крикнул он по-русски Виталию и бросился на Квази. Фад стоял с остекленевшими от наркотика глазами, с расширенными зрачками. Теперь он мог быть лишь пассивным зрителем сцены.

Не задавая лишних вопросов, Виталий бросился к боковой двери. Она была закрыта и не поддавалась. За его спиной двое мужчин боролись, кубарем катаясь по земле, а Фад с идиотской улыбкой смотрел на них. В панике Виталий не заметил связки ключей на гвозде у двери. Судорожно он дернул ее и попробовал плоский ключ, который должен по размеру подходить к замку. Но тот не подошел. Новый выстрел раздался сзади. Он подумал, что стреляли в него, но тишина неожиданно превратила гараж в храм. И он не чувствовал никакой новой боли. Виталий медленно он обернулся. Водитель держал Квази за воротник. Голова Квази была откинута назад, а и из его приоткрытого рта струилась кровь. Чеченец разжал пальцы, и тело Квази тряпичной куклой свалилось на землю.

В этот момент рука Виталия вдруг нащупала задвижку под замком. Ключ, оказывается, был вовсе не нужен. Указательным пальцем он потянул за металлический штырь и через две секунды был на свободе. Он бросился прямо через дорогу, проскакивая в щели между машинами, медленно двигающимися в обычной августовской пробке. Как дикое животное, преследуемое хищником, он бросился в заросли зеленых деревьев и высоких кустов, растущих вдоль дороги. Симфония из сигналов возмущенных автомобилистов отсалютовала ему вдогонку.