Андрей

Гора пирожков и фонтан ледяной водки!

Вот что его ждет, когда он снова будет в безопасности. И еще пельмени, которые так чудно умела готовить мать. Она подавала их со сметаной и с бульоном, в который добавляла укроп, лук и какие-то другие, уже экзотические приправы.

Сегодня он пытался утолить голод, пережевывая пихтовую смолу. Без половины зубов это было мучительно. Он продал все свои золотые коронки, а другие зубы выпали из-за отвратительного тюремного питания. Те, что уцелели, рисковали застрять и остаться в комочке смолы при каждом резком движении челюстей. Но Андрею было плевать. Завтра он вставит себе новые на ту кучу денег, что его дожидается. Любые зубы, какие только захочет: золотые, платиновые, алмазные, имплантанты. Будет чем перемолоть все пирожки на земле.

Голод!

Живот — это мотор. Его нужно кормить, иначе машина глохнет, останавливается, ржавеет, гниет и умирает. Если ты родился в нищете, в семье, где уже есть двенадцать детей и собственный отец не может вспомнить твоего имени, а мерзлая земля, непригодная для возделывания, не выплюнет тебе ни одной картофелины, приходится учиться выживать. Что Андрей и сделал.

Чтобы выжить в Советском Союзе, первым делом нужно было получить партийный билет. Затем — встать на службу партии, душой и телом. Тело работало, не гнушаясь использовать кулаки и дубину. Научилось уважать себя и заставлять других уважать его. А душа из социалистического понятия «диктатура пролетариата» вычленила только слово «диктатура» и свято верила в то, что слово «польза» употребляется только в отношении самого себя.

Скорее хитрый, чем умный, Андрей быстро проложил себе дорогу в региональных джунглях Советского государства. Из простого чиновника он вырос до помощника управляющего строительством дорог в Костромской области. Теплое доходное местечко для восходящей звезды мафиозной системы, создаваемой несколькими поколениями коммунистической власти.

Чтобы совершить побег из исправительно-трудового лагеря «Ледяная» МИ-28, он сдружился с Егором Кондаковым, якутом-уголовником, который знал этот район Сибири как свои пять огромных пальцев.

Это было не так уж и трудно. Надзор здорово ослаб с тех пор, как Горбачев занял пост генерального секретаря. Тюремщики, почувствовав, что вскоре сыграют в истории роль обманутых, существенно снизили свои тарифы. И все же это стоило ему золотых зубов. Но они должны были с лихвой окупиться. В семидесятых важнее всего было удержаться на посту, а «военные трофеи» следовало скрывать. И как большинство чиновников тех времен, Андрей сколотил настоящее состояние а-ля Корейко.

Настоящее богатство. Богатство, которым он наконец-то воспользуется. Сотни тысяч рублей спокойно покоились в огороде родной деревни. Надо только благополучно преодолеть эти пять тысяч километров, которые отделяют его от счастья. Что может с ним случиться ужаснее, чем то, что он уже пережил?

— Андрей!!! Андрей!!!

Когда стемнело, они с Кондаковым стали искать место для ночлега. В Момско-Черской области, по словам Егора, было полно пещер. Для пущей эффективности поиска они разделились, огибая скалистый массив, один — с запада, другой — с востока.

Андрей искал не очень тщательно, время от времени раздвигая кустики чабреца, цепляющиеся за голубоватые скалы Томмоцкого массива. Его мысли были заняты будущими пиршествами, которые сулит ему свобода.

— Андрей! Б…дь! Сюда, скорее! Двигай своей жирной …опой, канцелярская крыса!