– Долго еще? – спросил Мартин, отвлекаясь от грустных рассуждений.
– Пришли почти, – отозвался тот почему-то радостным голосом. Что уж он там себе надумал, неизвестно, главное, что не робеет парень, чувствует себя как дома, а значит, и дух его сломить невозможно.
Длинный коридор. Нога тихонько постанывает, все еще напоминая о себе при движении. Каждый метр на пути к заветной комнате в конце прохода отдается легким стуком в висках, тело полностью, как сосуд, налито адреналином и ненавистью. Два дня он здесь, всего два дня, а Зона уже пустила в него свои тлетворные ростки, и сейчас уже нет никаких других эмоций, никаких других чувств, только одно – въевшееся под кожу, жрущее каждый нерв, каждую частичку, каждый нейрон нечеловеческое желание убивать.
Парень, что стоит в дверях, еще издали замечает Мартина и нервно переступает с ноги на ногу. Узнал, узнал, бедолага. Неужели кто-то надеялся вот так просто избавиться от «Серых Гусей» и уйти от расплаты? Неужели у кого-то могло хватить глупости нанять человека, а потом пытаться его же убить, чтобы достичь своих целей? Какой финал рисовался им? Хотелось сэкономить? Хотелось поменять жизнь наемника на свою никчемную душонку?
Парень в дверях одет по высшему разряду, такой экипировке можно только позавидовать, не скупились на своих, сразу видно. Его модернизированный костюм «Ратник-М2» в своем роде совершенство на поле боя. Конечно, составляя список необходимого, Капрал сам настоял на устаревшей «Пермячке», но, раз уж слали на убой, могли проявить и больше благородства. Не костюмы войну выигрывают, а люди, и опыт свое обязательно возьмет, но так экономить, так хладнокровно бросаться жизнями! Прогадали наниматели, не той квалификации цыплят на волка натравили, ох, не той. Ну, ничего, теперь придется раскошелиться по полной. Нет, не нужно доплат, не нужно бонусов, не нужно премий – нужны только ответы на вопросы и каждый обещанный медяк, указанный в контракте, ни центом меньше, ни пфеннигом больше. Глупость нынче дорого стоит.
Стоящий в дверях оборачивается и что-то бурчит в проход, в глубь комнаты, из которой слышен негромкий разговор. Лицо его полностью скрывает балаклава, а руки нервно теребят цевье новенького «АЕК-971бис», сошедшего с конвейера в конце прошлого года. Наверное, на нем даже заводская смазка еще осталась. Хорошо снарядились. А глаза-то бегают. Боится, словно в клетку к волкодаву льва запустили, понимает, что не справится. Правильно боится, чувствует, видит жажду крови в глазах настоящего хищника. Сколько лицо ни прячь, а глаза эти сразу в памяти всплыли, еще там, в Вене, когда на машине за бегущим следовали, потом в Карловых Варах, перед встречей в отеле. И он тоже видит, кто к нему идет, и тоже узнал, и как ни старайся, этого не скроешь.
– Mluvíte česky? – проходя мимо, злобно кидает в сторону парня у двери Мартин, ловя в ответ на этот раз легкий вызов, прорвавшийся сквозь страх загнанной в угол крысы. – Только дай повод, малейший повод, и домой ты не вернешься!
Парень опускает голову, осматривая свое оружие, делая вид, что ничего не слышал, но в уголках глаз уже виден еле скрываемый страх. Вот так-то лучше, так правильней. Стой и знай, на кого пасть разевать. Мы вернемся к этому разговору позже, сейчас не до тебя.
Нога переступает порог. Комната уже оборудована под штаб с развернутой на одном из столов мобильной системой спутниковой связи, гораздо мощней и лучше, чем та, с которой «Серых Гусей» отправили в бой. Оператор, склонившийся над экраном, слегка поворачивает голову, встречая вновь прибывшего, и, потеряв к нему интерес, возвращается к своей работе. Что уж у него за дело такое важное, не ясно, но видно, что внимание ни на секунду не хочет терять, а значит, серьезное поручение выполняет.
– Сейчас, минуту, – отвлекается от разговора Яковлев, положа руку на разложенные бумаги, заставляя такого же седовласого, с тонкими аристократическими усиками собеседника на мгновение замолкнуть. Продолжая следить взглядом за вошедшим, он жестом указывает на стул: – Сядь пока, тебе тоже интересно будет. Надо кое-что обсудить.
Мартин проходит к столу и усаживается напротив тонкоусого, не спуская глаз с академика. Не рад и он этой встрече. По глазам видно, нервничать начал, слова нужные потерял, заминку возникшую не торопится прервать, хоть и смотрит в ответ смело.
– Продолжай. – Яковлев опять обращается к собеседнику, все еще разглядывая наемника, а потом, словно наигравшись в эти непонятные мужские игры, где обязательно должна быть одержана психологическая победа, отводит недовольный взгляд, давая понять, что он еще вернется к этому, но позже, когда все дела разгребет.
– Мы заканчиваем осмотр пятнадцатой исследовательской ядерной установки, вот здесь предварительный анализ… – Тот показывает на какие-то документы, но, прежде чем погрузиться в чтение, Яковлев снова бросает быстрый взгляд на Мартина, проверяя инстинктивно, остыл тот уже или нет еще.
– Сколько еще осталось? – Перебирая листки, академик откладывает их на стол, снова поворачиваясь к наемнику, всем телом ощущая угрозу, исходящую от него. Яковлев на немой упрек отвечает спокойным выражением лица, мол, «сейчас мы все обсудим». – Времени сколько еще надо?
– Виктор Николаевич, у нас остается еще три основных реактора и две установки. Думаю, с установками мы вопрос решим в течение часа-двух, а вот реакторы… не меньше часа на каждый, – отвечает тонкоусый, улавливая нездоровое напряжение в комнате.
– Нам нужно еще пять часов на работу, справитесь?
Этот вопрос уже напрямую обращен к командиру «Серых Гусей». В ответ Мартин всего лишь слегка кивает.
– Тогда, господа, за дело. Все свободны! – Яковлев дает понять, что закончил. Встав из-за стола, отходит к своему инженеру связи и, склонившись над его ухом, что-то негромко начинает говорить. Тонкоусый торопливо собирает бумаги со стола и, не прощаясь, направляется к выходу. Тот, что стоял в дверях, на секунду заглядывает, ожидая дальнейших команд, и, получив от академика легкий знак «свободен», уходит вместе с инженером, цокая подкованными ботинками по дощатому полу коридора. Мартин, продолжая сидеть, расправляет плечи, ловя себя на мысли, что, разминая затекшую спину, больше готовится к прыжку, чем к разговору. И тут же берет под контроль разгулявшиеся эмоции: выпустить зверя никогда не поздно. Сначала надо разрешить все необходимые дела и только потом уже в глотку зубами впиваться. Дадим старикану шанс. Яковлев наконец оборачивается к нему и величественно взирает сверху вниз на сидящего человека. Боже, как он заблуждается в своем непонимании, с кем сейчас имеет дело, надеясь на то, что стоя у него больше шансов на победу. – Мартин, у тебя есть вопросы? Если есть, задавай сейчас, если нет, ты слышал – не менее пяти часов.
– Для чего? – Это вопрос совсем не о том, что обсуждали здесь минуту назад.
– Не валяй дурака, – так же уклончиво отвечает академик, ссылаясь на существующий договор. В голосе сквозят разочарование и пренебрежение: ну что ж такое, даже тут нельзя положиться на человека, с которым оформлены сугубо деловые отношения. – Что ты хочешь?