– Всем лежать! Работает спецназ! – оглушительно рявкнул Павел, вместе со своим напарником исчез за углом и тут же открыл огонь. Вторая пара последовала за ними, стреляя, судя по высоте задранных стволов, чуть выше голов. Остальные наемники устремились на помощь своим, но в коридоре уже повисла тяжелая дымовая завеса, разобрать сквозь которую что-либо было невозможно. Мартин жестом приказал ждать.

Из дыма слышался кашель, сдавленный мат и какая-то возня.

– Мужики, вы чё? Свои же!

– Лежать! Руки, руки за голову. За голову, я сказал! Лежать!

– Сурово! – с одобрением сказал Капрал, а Сундук, делая вид, что ему очень скучно, уставился на улицу через затягивающееся дымом окно. По легкой мечтательной улыбке было заметно, что четкая работа русских напомнила ему что-то свое, из бурного прошлого.

– Чисто! Пошли дальше, – доложил Матвеев, и, подав знак остальным, Мартин нырнул в затянутую дымом неизвестность. На полу проступили широко раздвинутые ноги брошенного лицом вниз бойца силовой структуры ЦАЯ. Чуть дальше, у стены, опрокинутый на спину, застыл другой, задрав подбородок вверх и свесив безвольно руки, словно марионетка с обрезанными нитями. Крови на теле нет, грудь слегка вздымается, из горла вырывается хрип, значит, вырубили в челюсть. Ну, сотрясение мозга все-таки лучше, чем фатальное отравление свинцом. А ты не дергайся, сказали же – работает спецназ.

– Мужики, вы чего, мы же свои! – все еще ныл лежащий на животе, ему в спину уперся коленом Павел и скручивал руки ремнем от лежащего рядом автомата.

– Поставили нелояльных сторожить коридор! – констатировал вслух Курт, понимая, что сделал бы то же самое, оставив наименее надежных в самой первой линии.

– Реактор тут, рядом! – пропыхтел сзади Яковлев. Он устал, и куда больше, чем от бега, устал от всего, что творилось вокруг него в последнее время, от заговоров и предательства. Он понимал, что, рискуя собой, наемники сейчас сохраняли жизни тем, кто стал разменной монетой в кровавой игре, точно так же, как это было совсем недавно с Мартином. В игре, которую академик затеял сам, даже не подозревая, что обманчиво победный расклад в его руках был специально подобран более хитрыми игроками. Теперь пришло время платить по счетам, по всем сразу.

– Двигаем дальше! – кивнул командир «Серых Гусей», и «матвеевцы», опять разбившись парами, устремились в дым, пропадая из виду. Мартин снова глянул на нейтрализованных и решил, что без присмотра их лучше не бросать. И самим спокойней, и они, если что, не совсем беззащитными будут. – Курт, оставь кого-нибудь.

– Zu Befehl![8] Майк, останься.

Еще коридор, и спуск на лестницу, ведущую в глубокий провал на несколько пролетов вниз. Тишина и молчание, только тихая поступь идущих впереди и короткие команды жестами, еле заметными в темноте. Идущий впереди надел прибор ночного видения, понимая, что еще несколько ступеней, и во тьме можно будет запросто потеряться. Ноги ступают с осторожностью, нервы напряжены, истончаясь от каждого звука снизу.

Лестница заканчивается, выводя к широкому коридору с небольшим уклоном еще глубже под землю. Удобная позиция для обороны – отделанный плиткой пол, имеющий скат вниз, трубопровод и коммуникации на стенах, местами убранные почти под потолок, через каждые десять метров решетка в полу, ведущая к траншее с электропроводкой. Почему никого нет? Где «комитет по встрече»? Неужели это не самое удобное место для засады? Какое же у них тогда удобное?

Снова шаги вперед, снова напряженное молчание и тихое сопение. Если сейчас кто-нибудь метнет из-за угла гранату, спрятаться будет негде, поэтому группа начинает растягиваться, осознавая угрозу на инстинктивном уровне. Где противник? Не обманулся ли Матвеев? Может, он ошибся?

Быстро преодолев недлинную катакомбу, группа сворачивает за угол, а там – ну прямо словно дежавю, все то же самое, с тем же расположением труб, таких же решеток и таких же отключенных ламп на стенах. Проход уводит все глубже и глубже под землю, перетекая в небольшой квадратный зал. Опять никого. Что, если это не засада, а ловушка, и наверху в здание уже входят люди «Обсидиана», отсекая путь наверх? Возможно и так, но изменить уже ничего нельзя, надо было сразу думать.

Но кто же знал, что реакторы строили так глубоко под землей, видимо, сберегая людей на поверхности от радиации. Или технологически это выгодно, да и охлаждение тут организовать проще, так как грунт чем глубже, тем холоднее, хоть зимой, хоть летом, и если вскрыть землю вокруг, наверняка все устлано трубопроводами, чтобы внешние и внутренние контуры стравливали избытки тепла в грунт. Снова угол, за которым небольшой зал, и…

– Приехали! – разочарованно говорит Матвеев, идущий на пять шагов впереди, и, останавливаясь, расслабленно зовет остальных. Мартин, распрямляясь, идет теперь в открытую, видя, что парни впереди не таятся, а переминаются с ноги на ногу, не зная, что делать. По их лицам уже понятно, что ситуация патовая, но когда взгляд устремляется вперед, чувство безысходности лишает командира «Серых Гусей» дара речи и последнего источника внутренних сил.

Ну, просто лечь тут и сдохнуть. Даже коньяка глотнуть перед смертью не хочется. Самое обидное в такой ситуации – что ты командир и должен всем подавать пример. То есть лечь и сдохнуть не имеешь права.

В конце небольшого прохода – огромная металлическая герметичная дверь, запертая изнутри. Вот тебе и конец маршрута, без каких-либо альтернативных вариантов. Наемники сбились в проходе кучей, с удивлением понимая, что на этом, собственно говоря, все.

А чего, интересно, они ожидали? Широкого проезда с наваленными кругом баррикадами? Славного боя и быстрой победы? Лихого штурма и, как это обычно показывают в фильмах, остановки ядерного реактора при помощи однострочного табло и десяти кнопок с цифрами под ним? Это не кино, это реальность. Финал, какого и требовалось ожидать. Дорога кончилась, враги – в безопасности, и сделать уже ничего не получится. Гнусное ощущение безысходности накрыло всех. «Откройся, Сим-Сим! Твою же мать!» – кажется, эта мысль пронеслась одновременно у всех.