Граф и графиня, дружно смеясь, вышли из спальни рука об руку. Но через несколько минут Берк, уже красный от гнева, орал на своего камердинера Джошуа:

— Он что?! Это совершенный абсурд! Господи, ни за что! — Опомнившись, Берк ринулся в спальню Найта и остановился, как вкопанный. Найт одевался — медленно, но уверенно и почти достиг цели. Вокруг его талии белела широкая повязка, запястья тоже были забинтованы. Лицо заросло щетиной, одежда была помятой и грязной, но в глазах светилась решимость. — Довольно, Найт, хватит.

Найт взглянул на друга и покачал головой:

— Нет. Берк. Я, возможно, убил Боя. И если это так, значит Монк рыщет по окрестностям в поисках меня и Лили или, что еще хуже, направляется в Каслроз. А там дети одни. Я сказал ему, что драгоценности в конюшне. Он не знает, где искать, но, конечно, начнет там рыться. Я боюсь, что он похитит кого-нибудь из детей, и не могу рисковать. Нужно защитить малышей.

— Ты твердо решил? Не позволишь мне послать кого-нибудь за детьми?

— Нет, я их опекун и отвечаю за всех троих.

Если сумеешь присмотреть за Лили в мое отсутствие, я постараюсь вернуться завтра к вечеру.

— Я не могу этого позволить, Найт. У тебя просто нет сил куда-нибудь ехать.

Найт объяснил другу, очень подробно и красочно, без особой запальчивости, что тот может сделать со своим мнением.

Берк несколько мгновений смотрел на него.

Потом, дождавшись, пока Найт начал натягивать брюки, шагнул вперед и впечатал кулак в его челюсть. Найт, не издав ни звука, упал лицом вниз. — Прости, старина, — сказал граф, потирая костяшки пальцев, но избыток благородства тоже вреден. Еще чуть-чуть, и меня начнет тошнить.

— О Господи!

Берк, обернувшись, улыбнулся своему камердинеру Джошуа:

— Его милость не пострадал, не волнуйтесь. Он, конечно, будет проклинать меня всеми мыслимыми проклятиями, когда придет в себя, если, конечно, сумеет раскрыть рот после такого удара в челюсть, но, думаю, он это переживет. А теперь, Джошуа, слушайте, что вы должны сделать.