– Да что вы такое говорите? Вы что, на полном серьезе заявляете, что не знаете, чем кормят бородатого дракона?
– В смысле вы не делаете таких операций? Может, вам лучше пройти повышение квалификации и научиться, вместо того чтобы ездить в отпуск?
Так еще вечно неумолкающий голос внутреннего критика. Я мог по очереди быть неврологом, дерматологом, хирургом-ортопедом, акушером-гинекологом, палачом и спасителем – и все это в течение одного рабочего дня. Диапазон компетенций, требуемых от среднего ветврача, а также от медсестры ветклиники, зашкаливает и приближается к величине, недосягаемой для человеческой медицины. Как следствие, глубина знаний и компетенций, как бы это сказать, оставляет желать лучшего. Если вам кажется, что ваш ветврач разочаровал вас недостатком знаний, поверьте, реальная картина того, что у него в голове, намного печальнее. Отчетливо помню, как по дороге на работу я слушал подкаст. В том выпуске говорилось о
А еще нам приходится конкурировать с «Доктором Гуглом». У него очень много информации для грамотного хозяина животного, и он может самостоятельно поставить диагноз и назначить лечение. Иногда ветврачи попадают из-за этого в неловкое положение. Выглядит так, что вы принимаете участие в интеллектуальной викторине, с той лишь разницей, что у вашего соперника есть доступ к википедии. Против такого тандема вы всегда проиграете. Хотя не стоит этого опасаться, честность – лучшее решение. Если владелец животного прав, то его мнение надо обязательно включать в расчет и поблагодарить за помощь; ведь мы же с ним на одной стороне. Как только ветврач ознакомится с информацией, ему становится намного проще разобраться с научно-исследовательской базой, чем большинству неподготовленных, но рьяно любящих своих питомцев хозяев. Ветврач может сказать, что важно, а что нерелевантно в каждом случае, и направить ситуацию в правильное русло. Может показаться, что это слишком затратно интеллектуально, но нет ничего невозможного для специалиста.
Я думаю, что быть хорошим специалистом широкого профиля так же трудно, как и узкопрофильным. Однако у врача общей практики может развиться синдром самозванца, поскольку нам часто приходится ощущать недостаток знаний в нишевых областях, забывая о том, что, если сравнивать себя со светочами в любой сфере человеческого знания, то максимум, на который мы можем претендовать, – это лишь звание неадекватно подготовленного. Пытливый ум ветврача, естественно, стремится узнать решение проблемы. Присущая нам эмпатия жаждет вернуть здоровье животному. Какие анализы нужно провести и что можно придумать для того, чтобы вылечить именно этот клинический случай? Как нам соотнести это с…
Метафорический слон в зале – это всегда вопрос денег. Я бы оценил, что 90 % того стресса, что мы испытываем на работе, можно было бы избежать, если бы я мог думать только о медицинской стороне вопроса и не думать о его цене. В другой жизни я лечил раненных во время военных действий. И вопрос денег никогда не стоял. Наш минздрав делает невероятное, если не неимоверное, что правомерно вызывает зависть у многих. Ветврачи же становятся непреднамеренными жертвами службы здравоохранения, которая предоставляется бесплатно в точке обращения. Наши клиенты редко осознают, каковы издержки ветеринарной медицины. Я часто слышу, как клиент заявляет, что какая-то процедура чересчур дорогая. Рентген, к примеру, стоит 70 фунтов за снимок. Но поскольку мы имеем дело с беспокойными пациентами, которые не будут послушно сидеть во время рентгена, то обычно должны сделать им анестезию или ввести седативное средство. То есть за три снимка стоимость может варьироваться от 350 до 500 фунтов. Что? Так дорого? Это просто смешно! Пока вы не возьмете в расчет, что рентгеновский аппарат стоит 50 тысяч фунтов. Плюс содержание, расходные материалы, комплектующие и прочие накладные расходы. Необходимо сделать свыше 700 платных снимков, только чтобы выйти в ноль, я не говорю даже о том, чтобы заработать или получить прибыль. 75 фунтов только за то, чтобы подежурить в ночь и присмотреть за животным? Это уж чересчур, хотя эта «ночь» длится 14 часов и минимальная почасовая оплата – 9 фунтов. И даже если вам совершенно все равно и ваше животное будет осматривать абсолютно неквалифицированный человек с улицы, который и понятия не имеет, что к чему, – вам придется выложить 126 фунтов за осмотр. Многие процедуры в ветеринарной медицине оцениваются в долях от того, сколько они стоят в человеческом измерении. Можно поспорить, что у человеческой медицины стандарты услуг намного выше, но ветмедицина быстро развивается.
Я уже потерял счет случаям, когда мне говорили: «вы, должно быть, очень богаты», когда я рассказывал, что работаю ветеринаром. Ветврачи получают больше, чем среднестатистический работник в Великобритании. В 2020 году в среднем по стране ветврач зарабатывал в год 33 400 фунтов. Ветврач на полной ставке зарабатывает 42 000 фунтов. Среднестатистический наемный работник получает около 30 000 фунтов в год. Все эти цифры приблизительные. То есть ветврачи неплохо зарабатывают; ну а если сравнить с теми профессиями, которые требуют такого же уровня обучения? Средний терапевт в Великобритании зарабатывает около 100 000 фунтов, а среднестатистический юрист – около 60 000 фунтов. Любой, кто думал, что он сможет заколачивать бабки, будучи ветврачом, просчитался, особенно сейчас. Мне еще повезло: когда я заканчивал колледж, мой кредит на учебу был вполне себе выплачиваемым. Сегодня же студенты ветеринарных колледжей платят до 9 тысяч фунтов за год, и это не считая все прочие необходимые расходы на жизнь. Учебная нагрузка предполагает, что все праздники и выходные ты либо сидишь зубришь, либо проходишь практику на фермах, волонтерствуешь в приютах для животных, или же ассистируешь в ветклиниках, набираясь практического опыта у специалистов. И подобная работа по большей части неоплачиваемая. К сожалению, все эти детали затрудняют ветеринарную карьеру как финансово, так и академически. Может быть, кто-то и хотел стать ветеринаром, но многие действительно подходящие кандидаты, взвесив все затраты, даже и не пытаются поступать.
Таким образом, ветеринары сталкиваются с триумвиратом редких взаимоисключающих стимулов. Эмпатия, знания и ресурсы. Мы сочувствуем животным, их владельцам и хозяевам. На нас давит огромный пресс необходимых знаний, работать логически, назначать правильные анализы, в правильное время и в правильном порядке. При необходимости мы должны уметь и хотеть проводить необходимую хирургию. И оперировать приходится в сложных условиях, с небольшим штатом помощников – по сравнению с человеческими клиниками. Кесарево сечение у коровы может проводится в темноте в чистом поле при свете фонаря – и рядом никого, кроме, может быть, фермера. Торакотомия для кота может быть единственной надеждой на спасение, но вместо того, чтобы направить животное к специалисту, вы вынуждены обстоятельствами делать операцию самому, если хватит духа. У вас может быть вся эмпатия и знания мира, и тем не менее вы не сможете спасти пациента. Дальнейшее обследование не представляется разумным ни с экономической точки зрения, ни с этической. Единственное, что мы знаем наверняка, – нельзя позволять длиться этому страданию.
Может показаться, что отказ от предоставления дальнейшего лечения по финансовым соображениям является аморальным. Давайте проанализируем. В случае любой практики не бывает анонимного донора. Счет не направляют в эфир, в небесную канцелярию. Любое лечение, предоставленное бесплатно, оплачивается прямо из бюджета клиники. Владелец животного, желающий получить операцию бесплатно, тем самым хочет, чтобы владелец клиники оплатил эту услугу. Неудобным фактом является то, что если владелец животного платит, скажем 50 фунтов в месяц по подписке за стриминговое ТВ, но собака у него не застрахована, то тут вполне можно судить о приоритетах этого человека, и к ветврачу вопросов быть не должно. Однажды у меня был случай, когда пара отказалась оплачивать счет – и я не шучу, – потому что им нужны были деньги на Диснейленд. А что если я тоже хочу попасть в Диснейленд? Хотя вполне вероятно, что я и там буду пришивать Микки Маусу оторванное при производственной травме ухо безвозмездно, то есть даром, как обычно. Большинство владельцев осознают это, когда сталкиваются с экономическими реалиями. К сожалению, есть меньшинство, до которых это не доходит, и я сталкивался с такими отчаянными и травмированными владельцами. Допускаю, что этих людей захлестывают эмоции и они не имели в виду то, что говорили тогда, но никто из нас не сможет забыть те ожесточенные конфликты, даже если нам этого очень сильно хотелось. Многие ветклиники погашают дополнительные расходы и идут навстречу там, где это возможно, и такое отношение является свидетельством человечности и доброты тех, кто управляет этими службами. К сожалению, обвинения в заколачивании денег так несправедливо раздаются направо и налево и летят в ветврачей с назойливой регулярностью.
Почти половина ветклиник в Великобритании сегодня принадлежит крупным корпоративным сетям. Эти корпорации привнесли много улучшений в их работу. Стало лучше с ИТ, кадрами, сократился рабочий день, появился доступ к тренингам и повышению квалификации, а также так необходимое оборудование. Но со всем этим пришла и мотивация к получению прибыли; во многих случаях эти корпорации являются публичными компаниями, то есть их акционеры хотят видеть прибыль. Во многих клиниках больше нет смысла жаловаться ветврачу или менеджеру по поводу ценовой политики; не они ее устанавливают. Я думаю, что ветврачи, а особенно медсестры, очень сильно недооценены, но меня также беспокоит, что высокие цены отпугивают многих владельцев от получения необходимой медпомощи. Заведение питомца становится привилегией, а мне бы хотелось, чтобы многие семьи имели такую возможность. Ни дня не проходит, чтобы я не услышал от коллег их озабоченность растущими ценами на услуги для владельцев животных. Вместе с тем нам тоже надо как-то зарабатывать на жизнь, и простых ответов тут не найти.
К сожалению, сложный выбор, которые вынуждены делать ветврачи, может привести к моральным травмам: когнитивный диссонанс между желанием помочь вылечить и необходимостью эвтаназии или ограниченного лечения из прагматических соображений и экономической целесообразности. Мне пришлось как-то провести три эвтаназии за одно утро 26 декабря, то есть в День подарков, второй день Рождества. Все три операции были оправданны. Владельцы сделали выбор провести Рождество в кругу семьи в последний раз, на утро раздать коробки с подарками, потискать-почесать пузико, попрощаться. Несомненно, что каждый из трех владельцев был глубоко опечален и у них на душе висел камень. Хоть я никого из них и их питомцев до этого не знал, тем не менее должен признаться, что для меня то утро после Рождества было тяжелым и определенно подействовало угнетающе на мое эмоциональное состояние. Я всегда считал, что нахожусь на верхнем пороге шкалы умственной и эмоциональной устойчивости, но отрицать не буду, то утро сильно потрясло меня. Если вы владелец, то подумайте хоть иногда и о ветвраче; мы же тоже люди, и у нас нет иммунитета к трагедии. Если вы ветврач, то знайте, что эмоции, которые вы переживаете в такие моменты, абсолютно естественны, иначе вас трудно назвать человеком. И все же нам надо научиться оставлять все профессиональные вопросы на работе.
Соцсети и наше все более доминирующее присутствие в онлайне также представляют значительную угрозу для нашей психики. Иногда полярность взглядов приводит меня в замешательство. Кажется, что в онлайне нет места для нюансов. Далеко не простые проблемы быстро сводятся к бинарным позициям, где каждая сторона думает, что знает мотивы другой. Вместо того чтобы осмыслить другую точку зрения, мы тут же ее осуждаем. Даже если мы не согласны с кем-то, нельзя терять из виду общую картину. Мне все больше кажется, что человечество способно видеть только черное или белое; все делятся на хороших и плохих; простые нарративы нам понятны – только посмотрите самые популярные кинофильмы, где есть хорошие парни и плохие. К сожалению, это все приводит к демонизации. Мы же хорошие, и у нас одна позиция, любой, кто придерживается другой, отличающейся или противоположной позиции, просто заблуждается, и они плохие. Я видел, как ветврачей обвиняют в жутких вещах в онлайне, и во многих случаях ситуация выходила из-под контроля очень быстро, и тогда доходило до угроз смертью и приходилось прибегать к помощи полиции. Ни один из тех, кто набрасывался с угрозами, не остановился на минуту и не задался вопросом, а обоснованы ли его обвинения? Кстати, и сами ветврачи не лишены подобных инстинктов. Я был просто как громом поражен, когда увидел некоторые комментарии представителей нашей профессии в ответ на мнение, вопрос или же просто смешную фотку или юморной пост, чтобы разрядить ежедневную рутину. Самое отвратительное в таких комментариях то, что они делались людьми, которые самонадеянно считают себя «порядочными». Всегда будь начеку с теми, кто считает себя «порядочным» человеком.
Определенно, есть и за мной грешок. В выходные я тоже сижу в сетях и проверяю свои кейсы. Еще одна фишка нашей повседневности – вездесущие телефоны. По сути, это означает, что ты на работе всегда. Это может быть невинное сообщение-предупреждение, что завтра будет сложный случай, или же напоминание заказать лекарство или позвонить клиенту, но ты все время мыслями на работе, даже тогда, когда рабочий день закончился и ты должен оставить все заботы в офисе. Я рекомендую установить строгие правила. Никаких сообщений в рабочих группах, скажем, до 08:00 или же после 19:00, например. Если вы жить не можете без мемов с котиками, то ничего страшного, найдете их потом сами в интернете. Срочные вызовы являются явными исключениями, но не забывайте, что ваше личное время тоже ценно, и потому действуйте исходя из собственных приоритетов. Одна из причин, почему я люблю экспедиции, – это ясность: цель простая и ясная, фокус полный и отвлекаться практически не на что. Для меня это полная концентрация на данном моменте, без миллиона конкурирующих сообщений, реклам и новостей, до которых мне просто нет дела, и ничто не может меня отвлечь. Отключайтесь от сети как можно чаще.
Трудоголизм процветает в ветеринарной среде. На последнем рабочем месте, где я проработал практически два года, из шести ветврачей у нас у всех был только один день отгула. И это по полдня на двух врачей, которых пришлось силком отправить домой, потому что им было плохо на рабочем месте, но они продолжали вести прием. Для сравнения, если бы ветврачи уходили на больничный с такой же регулярностью, что и другие работники, то у нас бы набежало 88 больничных дней за тот же период в той же самой практике. Ветеринарная медицина обычно требует от вас присутствия на работе. Сотрудники ветклиники хорошо понимают, что даже один день отсутствия по любой причине означает, что увеличится нагрузка на других сотрудников, а людей и так не хватает. Клиника может отменить запись на прием, но всегда все будут переживать, что животному стало хуже, потому что его не осмотрел врач или не сделали процедуру. Возможно, то, что ветврачи постоянно имеют дело с заразными животными и их какашками, делает их иммунную систему более резистентной, чем у обычных людей? Но будет наивным не предположить, что самовнушение и обязательство поступать правильно с пациентами и коллегами не является решающим фактором.
Тут я должен коснуться трагического факта из жизни в нашей профессии. Многие ветврачи страдают ментальными расстройствами по вышеуказанным причинам. Вдобавок у нас есть знания и доступ к лекарствам, которые можно использовать для того, чтобы безболезненно расстаться и со своей жизнью тоже. Хирурги-ветеринары совершают суицид в четыре раза чаще, чем другие люди. На ветврачей оказывается огромное давление, но, вероятно, есть и еще один фактор. С самого начала своей карьеры ветеринары учатся относиться к жизни весьма прагматически. Эвтаназия пациента из-за неприемлемо низкого качества жизни или невыносимой боли не только один из вариантов решения проблемы, но и логическое и слишком частое завершение случаев, которые мы наблюдаем ежедневно. Если мы задумаемся о собственном качестве жизни, признаем его недостаточным, зафиксируем свою собственную боль, физическую или психологическую, и решим, что так жить невыносимо, ну тогда что тут долго размышлять – вывод очевиден.
В ряде случаев я сам почти что чуть не распрощался с собственной жизнью – по неосторожности или, точнее сказать, по глупости. Однажды на стремнине меня смыло из каяка. На мне не было спасательного снаряжения, потому что я считал, что оно для слабаков. Когда я барахтался и пытался выбраться, нескончаемые набегающие волны толкали меня все глубже под воду. Каждый раз, когда я с трудом выныривал на поверхность, очередной поток набегающих волн накрывал меня с головой, и в какой-то момент понял, что все, я тону. Когда я там барахтался и боролся за жизнь, какая-то часть сознания хотела просто перестать суетиться и сопротивляться бесконечному напору воды. И эта часть сознания была совершенно спокойна от осознания перспективы умереть: ну и что, вот я тону, ну и ладно. Но что-то глубоко-глубоко внутри не было готово сдаться, не сейчас. Я собрался с последними силами и стал выплывать что есть мочи на поверхность… вдруг ноги коснулись песчаного дна, и я выбрался на берег. Я выжил и очень был этому рад; после того случая я изменил восприятие жизни. Могу дать один-единственный совет тем, кому кажется, что они тонут: пытайтесь что есть силы выбраться на берег, вы будете очень рады, когда туда доберетесь.
Никто не должен стесняться просить о помощи. Никто не должен испытывать вину, если им нужно задержаться на берегу какое-то время и вернуться к океану потом, через несколько дней, когда на воде будет поспокойнее или же с кем-то, кто может помочь. С нарастанием вашей уверенности вы можете пуститься в плавание и в более бурные воды. Сейчас можно найти психологическую помощь намного легче, чем раньше, а проблемы с ментальным здоровьем становятся центральными в разговорах о ветеринарной профессии. Я даже уверен, что мы сами можем сделать больше. Я считаю, что мы могли бы даже пересмотреть критерии отбора в ветколледжи. Академическая подготовка необходима; но глубокая научная подготовка не так уж и существенна. Возможно, мы слишком мало внимания уделяли психологической устойчивости при отборе кандидатов. Ее можно развить, определено этому можно научиться. Однако невозможно отрицать, что есть природные наклонности. Не будет большого толку, если у нас будут прекрасные блестяще образованные ветврачи, которые смогут продержаться в практике не больше трех лет, а потом выгорят или же еще что похуже. Вполне возможно, что нам нужно включить пять важных качеств личности в критерии отбора абитуриентов:
• открытость (находчивый / любознательный или усидчивый / осторожный);
• сознательность (продуктивный / организованный или покладистый / беззаботный);
• экстравертированность (энергичный / открытый или сдержанный / склонный к одиночеству);