– Это куда еще? И сколько это будет стоить?
– Ну у моего кота тоже такое было пару лет назад; тогда нам это обошлось в 3 тысячи фунтов… – и дальше последовали детали операции и места проведения. Деньги не особо беспокоили мистера Уэльса. По его словам, он в деньгах не нуждался. Просто мистеру Уэльсу было бы сложно ехать полтора часа до клиники, сделать там операцию и вернуться в тот же день за рулем. Я предложил ему остановиться в гостинице рядом с той клиникой на ночь, а на следующий день спокойно отправиться в обратный путь. Но у мистера Уэльса здоровье тоже неважное и своих забот хватало, так что, как ни прискорбно, ночевать где-то в чужом месте для него было серьезным испытанием. У его дочери не было водительских прав, так что от нее пользы никакой. В какой-то момент я был уже готов сам вызваться и стать водителем для Горация; у меня ведь даже и выходной так удачно выпадает на завтра. Но нет, усилием воли я подавил в себе этот порыв, ведь у меня же есть планы на выходной.
– И никто даже не поможет отвезти кота к врачу? – мистер Уэльс как будто читал мои мысли.
– Ну еще рано говорить про операцию. Давайте понаблюдаем за ним до завтра.
– А вы завтра здесь будете?
– Нет, – ответил я, – меня завтра здесь не будет. Но я попрошу медсестер меня информировать, так что не переживайте, я буду следить за динамикой. – Я прямо еле сдержал себя, чтобы не проговориться, что у меня завтра выходной, иначе не успел бы опомниться, как уже вез Горация к хирургу-офтальмологу.
– Может, лучше я вам сам позвоню и расскажу, как дела у Горация? – продолжал настаивать мистер Уэльс, и в глазах у него читалось ожидание.
– Ну вы просто позвоните в регистратуру и все им расскажите, они мне потом сами все передадут, а я вам потом перезвоню.
– Будет проще, если я вам позвоню. Зачем через регистратуру? У них всю дорогу занято, – не унимался он.
Мы еще некоторое время попрепирались в таком духе. В конце концов желание мистера Уэльса позвонить мне все-таки пересилило мое сопротивление. Вопреки своим собственным принципам, я с удивлением обнаружил, что даю ему свой личный номер. Старик был просто эмоциональным ниндзя. Если Франческа заедет к старику сегодня вечером и обнаружит его застывшим в луже собственной крови, судорожно сжимающим в костлявой руке пипетку с глазными каплями, какая-то часть моего сознания почувствует небывалое облегчение.
На следующее утро мой телефон зазвонил в полседьмого. В обычный день я бы к этому времени уже проснулся, но в свой выходной я надеялся поваляться еще часик в постели, прежде чем встать на утреннюю пробежку.
– Шибанутым нет покоя! – пронеслось у меня в голове, – а уж шибанутым на всю голову и подавно, – вспомнилась мне цитата писателя Дугласа Адамса.
Звонил мистер Уэльс; голос у него был бодрый, и он горел желанием подвергнуть меня очередному этическому экзамену. Гораций был тоже в порядке, и он собирался приехать в нашу клинику, чтобы продолжить свое лечение. Я подробно обсудил с мистером Уэльсом все детали его сегодняшнего визита и пообещал скоординировать свои действия с Франческой, как только вернусь в клинику завтра.
Дела у Горация были так себе. Левый глаз вроде стал получше, но вот правый стал хуже. И я, и Франческа не знали, что делать. Пересадка роговицы могла бы помочь. Мы оба были настроены отправить кота к специалисту. Но, к сожалению, обстоятельства в виде ковида, водительских способностей мистера Уэльса и прочих практических соображений не позволяли сделать этот выбор. Франческа предложила удалить правый глаз, чтобы хоть как-то облегчить страдания Горация. Я был против. Такая операция не составила бы труда для меня, но что если и второй глаз ослепнет? Если состояние левого глаза начнет ухудшаться, то кот ослепнет полностью, так что операция по удалению глаза станет лишь еще одной порцией страданий без всякой надежды на выздоровление. Оставался один вариант. Я бы мог попробовать сделать пересадку конъюнктивы. Снять лоскут здоровой роговицы с глаза Горация было манипуляцией, превосходящей мои возможности и ресурсы нашей клинки. Такое проводится на глазу в специальных условиях под микроскопом. Вместо этого я мог бы вырезать лоскут розовой слизистой рядом с глазным яблоком, то есть конъюнктивы. Я бы аккуратненько вырезал лоскутик и накрыл им язву, ну как латают ямы на дорогах. То есть один край этого лоскутка держался бы на конъюнктиве, а сам лоскутик я бы завернул на другую сторону и закрыл бы им язву, точь-в-точь как если бы из полотна тротуара вырезали бы квадрат и завернули его на дорожное полотно, тем самым закрыв там яму. Кровь из конъюнктивы будет поступать в поврежденную роговицу. Белые кровяные тельца помогут справиться с инфекцией. Да и закрытая рана облегчит страдания нашего хвостатого пациента. В идеале такие операции также должны проводить узкие специалисты, но почему-то я был уверен, что у меня получится. Срезать кусочек конъюнктивы было довольно просто, но вот пришить его к роговице представляло собой проблему. Я так все и выложил мистеру Уэльсу, на что он выразил полную уверенность в моем профессионализме. Я попытался доходчиво объяснить ему, что до этого у меня не было опыта подобных операций.
– Вы производите впечатление уверенного в себе доктора, – отвечал на мои доводы мистер Уэльс. – Раз вы говорите, что сможете, я уверен, что у вас получится.
Да уж, хоть кто-то из нас двоих в меня верил.
Время тоже было важным фактором. В идеале мне нужно было пару дней на подготовку, но завтра была пятница. В выходные операций у нас не делают. Мне также не хотелось мучить бедного Горацио и заставлять его терпеть боль еще несколько дней. Так что придется проводить операцию завтра. И уже ради него я купил обновленное издание учебника по офтальмологии. И даже успел проштудировать, чтобы прояснить для себя все этапы операции. Мне надо было подготовить область для трансплантата: представьте себе, что вам надо выровнять яму на дороге по краям так, чтобы вокруг нее был твердый слой асфальта, тогда можно будет яму заполнить. Затем надо будет вырезать лоскут трансплантата или же, продолжая аналогию с ямой, снять слой соседнего тротуара. Затем я отверну этот слой тротуара на дорогу, накрою им яму и закреплю по краям. Через несколько недель, как только мы убедимся, что яма затянулась, вернем этот кусок асфальта на место, оставив при необходимости небольшой слой на поверхности ямы. И уж если совсем довести аналогию до логического конца, для проведения дорожных работ мне нужно было перекрыть движение, то есть Горацию потребуется анестезия, что само по себе уже риск.
На следующее утро мистер Уэльс и Гораций были первыми в клинике. Бедолага Гораций, видимо, даже и не завтракал. Мы договорились, что я попытаюсь провести операцию, но если ничего не будет получаться, то я попросту удалю правый глаз, а с левым мы продолжим лечение, чтобы сохранить хотя бы его – он выглядел намного лучше благодаря ежевечерним визитам Франчески. Сперва я подготовил весь хирургический инструментарий; мне нужно было иметь под рукой все необходимое, чтобы не отвлекаться во время такой сложной операции. Пока я готовил операционную, наши медсестры подготовили пациента. Он уже спал под наркозом под бдительным контролем моих ответственных помощниц-медсестер.
Облачившись в халат и натянув перчатки, я накрыл простыней кота, оставив в прорези лишь его правый глаз, вокруг которого шерсть была удалена. Открыл офтальмологический набор, где есть все необходимое для глазной хирургии, достал оттуда малюсенькие инструменты, которыми нужно пользоваться с необычайной осторожностью, и разложил все на стерильном подносе.
– Он как? Нормально? – спросил я у Пиппы, медсестры анестезии. Она кивнула головой, и мы приступили к операции.