— Сеньора, твое колдованье не иметь успех, сам падре Бальцони давать мне амулет против колдованья.
Затем он обратился к знахарке на языке, предположительно, итальянском. Говорил довольно долго, но из всего сказанного я смог выделить только слово Парацельс. Где Парацельс и где Баба Ходора? Знахарка отвечала гневно и бойко на том же языке, но про Парацельса не упомянула. Я не понял о чем она говорила, но, похожий на кота и одновременно на Эркюля Пуаро, господин сказанным оказался не удоволетворен. Он что-то грозно проговорил на иностранной мове и, шагнув, схватил знахарку за руку, но тут же, словно обжегшись, отпустил и даже сделал два шага назад. Видно при близком контакте амулет от падре Бальцони давал сбой. «Так тебе и надо козел забугорный. Ишь моду взяли наших ведуний за руки лапать» позлорадствовал я.
Получив от ведуньи отпор, толстяк отступать явно не собирался. Он снова что-то попытался втолковать Бабе Ходоре, но та только отрицательно покачала головой. Тогда господин, указывая пальцем на притихшую Катьку, что-то сказал мордовороту. Тот, сделав зверскую рожу, двинулся в нашу сторону. Проходя мимо Архипки, он небрежным жестом смел того с дороги вместе со стулом и попытался ухватить шуструю девчонку за косу, но та пискнув свалилась с табуретки и забилась под стол. Этот маневр озадачил усача и он на секунду завис с недоумением глядя на пустой стул. Этой секунды мне хватило, чтобы схватить горсть толченого корня и бросить ему в морду. Удачно получилось: изрядная доля смеси попала в глаза и повисла на роскошных усах, заставляя урода кашлять, тереть глаза и чихать. Любоваться произведенным эффектом не стал, а запустил медный пестик по немудрящей траектории в голову котообразного господина, который отвернувшись от нас, пытался что-то втолковать упрямой женщине. Он, не видя броска, получил пятисот-граммовым пестиком по голове и, на время потеряв всякий интерес к происходящему, свалился Бабе Ходоре под ноги. Та кошкой метнулась к упавшему, с неожиданной легкостью перевернув его на спину, сорвала с его шеи цепочку с амулетом и проворно отскочила в сторону.
Все это я увидел боковым зрением, вскакивая на стол. Схватив увесистую ступку, врезал ею по залитой слезами и соплями усатой морде жлоба. Тот, видимо почуяв неладное, пытался прикрыться руками, но не преуспел и, получив нехило по усам, свалился на пол. Я быстро огляделся: мордоворот с котообразным господином лежали без движения, а третий пребывал в ступоре от стремительности неожиданной битвы. Я крикнул Архипке:
— Беги за дедом!
Сам же кинулся к трости, валяющейся возле поверженного господина. Расчет был прост, не зная на что способен, оставшийся на плаву, третий участник банды, решил, что с помощью палки мне будет не в пример легче договориться с ним. Трость неожиданно оказалась слишком тяжелой для меня и я, теряя время, подскочил к печке и вооружился ухватом. Оглянувшись, увидел забавную картину. Архипка, бросившись к дверям, был схвачен третьим участником банды за плечо. Но в следующее мгновение, крысиномордый филер, немного пробежавшись по кругу уже лежал уткнувшись носом в пол и вопил от боли. Архипка сидел у него на спине и от испуга выламывал ему кисть и локтевой сустав. Окончательно сломать руку ему не хватило решимости, а может и силенок. Я подскочил к ним и не очень сильно, но весомо щелкнул ручкой ухвата худосочному мужику по голове. Тот перестал орать и на время выбыл из игры. Я завел вторую руку ему за спину и крикнул Бабе Ходоре:
— Дай веревку! Савватеевна!
Знахарка мгновенно сориентировалась: быстро достала из сундука моток не толстой но достаточно прочной бечевки и передала мне.
Через пять минут все евробандиты, нагло наехавшие на ведунью, смирно сидели на табуретах со связными за спиной руками и примотанными к ножкам табуреток ногами. А чтобы им было удобнее сидеть, мы их прислонили спинами к стенке. Руки я им связал по способу почерпнутому из детективной литературы и творчески мной доработанному, а именно, вместо удобной капроновой стяжки для пучка проводов, использовал бечевку, которой крепко связал между собой указательные пальцы каждого из бандитов. Той же бечевкой дополнительно скрутил запястья и привязал внизу к ножкам табурета.
Похожий на крысу господинчик, очухавшись, стал качать права, уверяя на чистейшем русском, что он является доверенным человеком тюменского исправника и стал грозить нам нешуточными карами за избиение иностранных ученых путешественников, которых он сопровождал. У меня, к этому времени начался адреналиновый откат, и на угрозы непонятного господинчика мне было наплевать. Но его вопли раздражали, поэтому, найдя на лавке у печи тряпку непонятного назначения, я зажал пальцами левой руки ему нос, а когда тот открыл рот, чтобы вдохнуть, сказав, что «жопе слова не давали», с силой забил ему эту тряпку в рот. Баба Ходора, видя это непотребство, пожалела:
— А если у него насморк? Задохнется ведь болезный.
— Задохнется туда ему и дорога. Все равно придется их всех под лед спровадить.
Услышав про мои кровожадные замыслы, крысомордый задергался и замычал. Видимо поверил. А собственно, что делать с этой шайкой и самое главное, что же хотели эти евробандиты от скромной знахарки? Но это потом, а сейчас надо доделать начатое.
— Архипка, выглянь во двор. Там еще один должен быть, ну этот как его — кучер …, ямщик. Позови его, а сам заскакивай и хватай полено, когда я свалю этого кучера на пол, то ты его поленом по башке отоварь, но не сильно, не убей.
Но тут вмешалась Баба Ходора:
— Хватит! Ишь развоевались! И так делов натворили — не разгребешь. И чего ты, варнак такой, на них накинулся? Хорошо бошки у них крепкие, а то б поубивал.
— А че они тут…, развыеживались! Тебя за руки хватают. Катьку вон напугали.
Блин! Катька! А Катька сидела под столом с круглыми на пол лица глазами. Ну и что теперь с ней делать? Но Баба Ходора похоже решила взять ситуацию под контроль.
— Катюша, доченька, вылезай и ко мне подойди. — Ласковым голосом произнесла она. Катька выползла из под стола и тихонько приблизилась к знахарке. Та погладила девчонку по голове и тихим, но проникновенным голосом сказала:
— Катюша, на сегодня урок закончен. Иди доченька домой отдохни, поспи. Завтра оставайся дома, а послезавтра приходи, продолжим занятия. — Говоря все это, знахарка приложила ладони к Катькиным вискам. Я вспомнил, какое действие производят на организм ее руки и озаботился Катькином душевным здоровьем: