Клювом подтолкнул ко мне белый конверт, лежавший сбоку. На нем было крупно и разборчиво написано: «Эрике Харрис».
При виде моей настоящей фамилии меня привычно кинуло в крупную дрожь. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, лишь бы взять под контроль разбушевавшиеся нервы.
Очень медленно я взяла конверт. Достала из него сложенный вдвое листок, открыла.
Записка оказалась небольшой – всего в три фразы. Но я раз за разом перечитывала их, силясь найти в простых и лаконичных словах какой-то потаенный смысл.
Почему-то показалось, будто меня ударили под дых. Подло, очень расчетливо и жестоко. А главное – совершенно неожиданно. Глаза резко обожгло от подступивших слез.
– Что все это значит? – дрогнувшим голосом прошептала я.
Аккуратно положила записку на стол.
Шторм тут же подскочил к ней. Склонил голову набок, с любопытством прочитал.
– Так это же отлично! – обрадовался он. – Эрика, ноги в руки – и уматывай из Дареса, пока этот тип не передумал! С двумя медальонами ты сможешь построить портал хоть на другой конец света. В любую страну на выбор!
– Но меня пытались убить, – чуть слышно проговорила я.
– И что? – Шторм легкомысленно фыркнул. – Все твои проблемы останутся здесь. В городе, куда ты больше никогда не вернешься.
После слов Шторма первая слезинка все-таки сорвалась с моих ресниц и прочертила влажную дорожку по щеке.
– Ты плачешь? – Ворон пытливо всмотрелся в мое лицо. – Эрика, почему? Тебе радоваться надо! Получается, Ингмар отпускает тебя на все четыре стороны!
– Получается.
Я не удержалась и тихонько всхлипнула. Торопливо отвернулась, не желая, чтобы Шторм увидел, насколько я расстроена столь внезапным поворотом дела. Но было поздно.
Фамильяр, тяжело хлопая крыльями, перелетел ближе ко мне.
– Ты все-таки влюбилась в него, – фыркнул с откровенным неодобрением. – Влюбилась в инквизитора.
– Я не… – запротестовала я. Шторм распушился, и я осеклась. Прошептала, низко-низко наклонив голову: – Да.
В комнате после моего признания воцарилась тишина, нарушаемая лишь размеренным тиканьем часов. Я вспоминала ночь, проведенную в объятиях Ингмара. То, как он смотрел на меня, как будто желая и в то же время страшась задать какой-то вопрос.