Вечером специально подобранного мальчика снабдили защитными заклятиями и оставили на улице возле мечети.

Сидя в машине с группой захвата, я не находил себе места от нетерпения. Мужики были хмурые. Илья незаметно клевал носом. Сказывалось нараставшее напряжение.

Устроившийся напротив меня друг Миша Гранкин, он же Бизон, сцепив пальцы, неприятно хрустел костяшками. Крепкий, с короткими волосами и не сходящей щетиной, маг-перевертыш четвертого уровня. Я первый раз шел с ним на дело и очень надеялся, что в непредвиденной ситуации друг прикроет мне спину.

Ожидание затягивалось.

– А если не придет? – нарушил молчание Илья.

– Ждем, – не поворачивая головы, буркнул Миша.

Но ведьма не появлялась, вместо этого мальчик сам неожиданно куда-то пошел.

– Что за… – удивился Илья.

– Зазывает, – ответил водитель, заводя мотор. – Перестраховывается.

Держась на расстоянии, чтобы не спугнуть, наш «уазик» отправился следом за ребенком.

Несколько раз я спрашивал себя, не ловушка ли это. Не грамотная ли западня, расставленная Темными. Слишком уж странно выглядела вся эта ситуация.

Мальчик, идущий в нескольких метрах впереди, уверенно двигался вперед.

Вскоре мы оказались на месте неподалеку от Кронверкского в тихом и уютном сквере. Но так казалось только на первый взгляд. Машина остановилась неподалеку, и мы выбрались наружу. Оперативники сразу рассредоточились кто куда.

Окружившие территорию Светлые были напряжены, в воздухе висела густая аура смерти и давно наложенного проклятия.

Двор не хотел пускать. Давил на нас. Боялся.

Даже подоспевшие к началу операции Темные, отрядившие для операции всего трех слабеньких Иных во главе с Сергеем Руссовым, вели себя необычно смирно и не пытались поцапаться, провоцируя Светлых на нарушение Договора.

– Ну что, хлопцы, – задумчиво покусав ус, начальник оперативной группы, бывший военный, инициированный сразу после Афгана, которого давно звали просто дядей Сашей, а те, кто постарше, Батькой, оглядел нас, – пошли, ядрена копоть!

Я достал из сумки камеру. Начали двумя Дозорами одновременно, войдя через Сумрак. Дом с другой стороны реальности поразил меня. Страшный, скособоченный. Мох здесь был выморожен полностью. В таком месте безраздельно царствовала смерть, ею пах даже сумеречный воздух.

Лифт, конечно же, не работал. Я бежал по лестничным пролетам за остальными оперативниками, судорожно пыхтя и придерживая сумку с фотоаппаратом. А если все? Если опоздали…

В голове метались мысли. Почему я так долго мурыжился со снимками, а не сразу же забил тревогу? Сколько пропавших детей можно было бы еще спасти? Была ли в этом моя вина? Что, если мы не успеем сейчас и добровольно отправленный в жертву колдунье ребенок уже не дышит…