— О да, несомненно, мне это будет интересно, — сказала Дафна, ставя кружку на стол. — Начинай, я вся внимание.

Эшер не замечал ее сарказма. Его глаза сверкали от ярости.

— Побережье королевства — единственное место, где нельзя управлять погодой. Она там такая, какая есть и какой была до прихода на эту землю доранцев. Это дикая, необузданная, непредсказуемая стихия! На побережье бушуют ураганы, дуют сильные ветра, на море поднимаются штормы. Море поглощает суденышки вместе со всей командой, гигантские волны швыряют лодки на рифы Зубы Дракона и разбивает их в щепки. Ветер обжигает тебя на палубе и холод пробирает до костей.

— Это ужасно, — промолвила Дафна, перестав подначивать Эшера. Его слова произвели на нее сильное впечатление.

— И тем не менее ничто не может остановить нас! Мы с уважением относимся к стихии, но не боимся ее. Именно поэтому Заклинатель Погоды каждый год приезжает к нам на праздник Большого Улова. Он знает, что мы отличаемся не только от доранцев, но и от остальных олков. Рыбаки противостоят стихии, которую не в состоянии обуздать его магия!

Дафна не сводила горящих глаз с Эшера, ловя каждое его слово.

— И ты гордишься этим, да? — спросила она. — Гордишься тем, что твой народ живет в условиях, существовавших до прихода доранцев?

— Конечно, горжусь. Ураганы свирепствуют только на побережье, в полумиле от океана. Магия Заклинателя Погоды не пускает их дальше. Поэтому жители соседних с нами деревень и городов не знают, что такое стихия. Это ведомо только нам, рыбакам. Наши соседи, олки и доранцы, лишь издали слышат раскаты грома и завывания дикого ветра. Увидев на горизонте тучи и молнии, они в ужасе прячутся под кровати, хотя знают, что непогода не затронет их.

— Вижу, ты их недолюбливаешь. Но разве можно винить людей в том, что они не родились рыбаками и не знают, что такое стихия? Благодаря Барле и Заклинателям Погоды народ нашего королевства больше шести веков живет в мире и благополучии. Мы относимся к погоде, как к орудию, инструменту, подобному молотку или игле. Мы не ощущаем в ней опасности. Это наш друг, а не смертельный враг. Неужели ты изменил бы такое положение вещей, если бы мог это сделать? Неужели ты отбросил бы нас в прошлое, в мир бушующей стихии, в хаос? Туда, где царили ураганы, землетрясения, неурожаи, наводнения и засуха?

Усмехнувшись, Эшер откинулся на спинку стула, катая пальцем по деревянному столу хлебное зернышко.

— Не говори глупости, Дафна. С чего ты взяла, что я хочу вернуть всех в прошлое? Я никого ни в чем не обвиняю. Просто хочу сказать, что нельзя презирать провинциалов только за то, что они родились в деревне и сильно отличаются от столичных жителей.

— Я никогда не говорила, что презираю тебя, Эшер, и мне нравится, что ты относишься к себе с уважением. Но ты должен понять одно: тебе, выходцу из глубинки, которому, казалось бы, на роду написано до конца своих дней трудиться в поте лица на конюшне или ходить в море на дырявой лодке отца, представилась редкая возможность проявить себя. На твоем месте многие люди с восторгом приняли бы предложение принца.

Эшер с негодованием посмотрел на Дафну.

— Лодка моего отца никогда не была дырявой! И мне нет никакого дела до того, что думают или как поступают другие люди! Я уверен в себе и знаю, что справлюсь с любым поручением принца.

Дафна решила поймать его на слове.

— Так, значит, ты согласен принять его предложение? — быстро спросила она.

Эшер пожал плечами.

— Не знаю…

Дафна похлопала его по руке, и Эшер почувствовал через ткань рукава тепло ее ладони. Его вдруг обожгло как огнем, а по телу пробежала дрожь.

— Не отказывайся от предложенной тебе работы, — мягко сказала Дафна. — Сделай хотя ты попытку помочь принцу. В глубине души ты сам хочешь этого. А если что-то не понравится, ты всегда сможешь вернуться на конюшни. Ведь принц обещал, что не будет препятствовать этому?