Немецкий хронист португальских открытий XV в. Валентин Фердинанд писал в 1507 г.: «Инфант дон Генрих, сын короля Жуана I, решил после завоевания Сеуты исследовать берег в юго-западном направлении, потому что узнал от мавров, что за золотом они отправлялись на запад»[6].
С этой целью принц, по словам Барруша, сразу после взятия города начал собирать сведения о путях, ведущих через пустыню в Судан[7].
Снова, как это часто отмечалось в истории открытий (см. т. I, стр. 19),
0 внутренних областях Африки в Европе знали тогда еще очень мало. Правда, уже автор «Книги познания» (см. т. III, гл. 144) собрал из вторых рук сообщения об этих областях, и великолепная Каталонская карта мира от 1375 г., составленная жившим на Мальорке евреем Авраамом Крескесом[8], «ошеломляет точностью» своих сведений[9] о внутренних областях Африки (см. т. III, рис. 12). Однако знакомство с Атлантическим побережьем Африки не выходило за пределы южной части Марокко.
Как обстояло дело до 1415 г., хорошо сформулировал Кроун: «Галеры христиан постоянно посещали примерно дюжину или даже более африканских гаваней: важнейшими среди них были Масса, Сафи, Сале и Танжер на Атлантическом океане, Хонайн, Алжир, Бон и Тунис. Сицилийские норманны прибыли сюда первыми, за ними последовали пизанцы, генуэзцы, марсельцы и венецианцы, которые добивались различных прав и привилегий на побережье варварской страны. Каждое государство заключало договоры об охране безопасности своих подданных и их торговых интересов, содержало консула и агента в тех гаванях, где вело торговлю. Эта торговля была организована так хорошо, что лишь изредка прерывалась таким бедствием, как пиратские набеги. Морской разбой был постоянным источником международных трений, правда, его зачинщиками христиане бывали чаще, чем магометане. Несмотря на своих консулов и агентов, христиане были совершенно отрезаны от глубинных областей. При случае предприимчивому торговцу удавалось добраться до Марракеша, Константины или Кайруана, но договорные права не гарантировали им защиты от торговых посредников-мусульман, которые ревниво охраняли свою торговлю в глубинных областях и сопротивлялись попыткам проникнуть в них»[10].
«Золотая река», Сигильмесса[11], Гвинея, Тимбукту и другие области все еще оставались легендарными неопределенными понятиями, озаренными романтическим блеском приписывавшихся им несметных богатств. 1415 год открыл наконец дорогу ко всему этому великолепию: «Сеута была воротами к новым открытиям, входом в Африку и Индию»[12].
Как правильно указал Фридерици: «Здесь — в Сеуте и через Сеуту — инфант Генрих Португальский около 1416 г. получил из арабских источников и сообщений знания, которые дали ему толчок для его африканских плаваний, то есть для начала европейского трансокеанского судоходства»[13].
Грандиозная деятельность принца Генриха в области географических открытий началась в 1416 г., то есть через несколько месяцев после завоевания Сеуты, с одного на первых порах совсем незначительного предприятия (см. гл. 158). Поэтому большой труд Бизли о средневековых географических исследованиях заканчивается словами, правильно определяющими положение вещей в ту эпоху: «Изложение нашей темы о распространении европейцев и развитии географических знаний в средневековье завершается началом, а не концом того дела, которому была посвящена жизнь принца Генриха»[14].
Бизли закончил свое изложение средневековой географии 1420 г. С точки зрения автора этой книги, рубежом, отделяющим средневековые географические исследования от открытий нового времени, правильнее считать 1415 г.
Именно в 1415 г. произошли и другие события, ставшие историческим рубежом. В этом году была сделана последняя успешная попытка папства сожжением Яна Гуса (6 июля) подавить развивавшуюся в Центральной Европе идею реформации церкви; после битвы при Азенкуре (25 октября), казалось, должна была осуществиться и попытка Англии покорить себе Францию; благодаря объединению владений Гогенцоллернов с Бранденбургской Маркой (30 апреля) создавалась основа для возникновения новой германской империи.
Для истории географии именно 1415 г. открыл новую эпоху. Для всемирной истории начало нового времени, сменившего средневековье, знаменует только 1492 г.[15], который принес открытие Америки, а для религиозной идеологии такой датой был 1517 г., когда Лютер прибил свои тезисы на стены Замковой церкви Виттенберга. Но мы вряд ли ошибемся, если для истории географии примем за тот рубеж, который отделяет средневековье от нового времени, 1415 г. Во всяком случае, для истории географии 21 августа 1415 г. — день взятия Сеуты — был не менее знаменательным, чем 12 октября 1492 г. и 20 мая 1498 г., когда европейцы открыли Америку и впервые достигли Индии морским путем[16].
Глава 158.
Первая экспедиция принца Генриха Мореплавателя и мотивы его мореходных предприятий
(1416 г.)
В следующем, 1416 г. послал господин инфант Генрих благородного рыцаря, по имени Гонсалу Велью[18], за Канарские острова вдоль морского побережья, потому что хотел узнать причину столь сильного морского прилива. Велью прошел за острова и нашел у берегов Африки, или Ливии, спокойное, тихое море. Он достиг места, ныне называемого Терра Алта. На берегу этой страны не было ничего, кроме песка[19].
Принц Генрих Мореплаватель (1394–1460), сын португальского короля Жуана I (1385–1433), младший брат короля Дуарти I (1433–1438) и дядя короля Аффонсу V (1438–1481), как покровитель географической науки занимает совершенно исключительное место. Его настойчивыми усилиями ознаменовалась заря новой эры географических открытий. Именно он посеял семена для славного дня жатвы, которую сняли такие люди, как Колумб, Васко да Гама, Магеллан. В сиянии этих прославленных имен померкло для потомков более скромное светило, каким был великий принц. Тем решительнее следует подчеркнуть, что без деяний этого человека, отличавшегося к тому же весьма приятным характером, редким в те мрачные времена, эпоха великих открытий ещё долго заставила бы себя ждать.
Подумать только, что это значило, когда богатый принц стал почти фанатиком идеи разведывания еще не известных областей земного шара. Он отдает 45 лет своей жизни (не считая коротких перерывов, когда этот храбрый воин и мудрый политик участвовал в португальских войнах в Марокко) решению этой проблемы, посвящает ей все свое значительное состояние и свои большие доходы гроссмейстера Ордена Христа[20], финансирует десятки новых морских экспедиций, пока из-за такой самоотверженности сам не попадает в денежные затруднения.
Насколько нам известно, принц Генрих не принимал личного участия ни в одной из организованных им многочисленных морских экспедиций. В этом отношении его прозвище «Мореплаватель» совсем неудачно. Сам Генрих побывал в море только в связи с военными походами против мавров в Марокко. Возглавлять подлинные исследовательские экспедиции он поручал всегда своим доверенным лицам. Мы не знаем, почему сам принц оставался дома и предоставлял плавать другим. То обстоятельство, что истинный
Первая разведывательная экспедиция 1416 г., руководить которой 22-летний принц поручил Гонсалу Велью, оказалась к тому же безрезультатной. Эту полную неудачу великого принца можно было бы обойти молчанием, если бы она не была его первым предприятием. Не успела экспедиция пройти незначительное расстояние за пределами уже известного берега Африки на широте Канарских островов, как повернула назад в Португалию, не добившись ни малейшего успеха и не сделав никаких географических открытий. Диогу Гомиш, правда, указывает на чисто научный характер этой первой экспедиции, задача которой была выяснить причину часто наблюдающегося сильного прилива на южном берегу. Однако, несомненно, что при этом преследовались и экономические цели. Гомиш сообщает, будто при этом плавании удалось достигнуть тех местностей, куда ездили карфагенские купцы, о немой торговле которых золотом рассказывает Геродот (см. т. III, гл. 146). Отсюда можно заключить, что экспедиция искала «Золотую реку» и достигла примерно устья Уэд-Дра. Автор не может согласиться с тем, будто во время первой пробной экспедиции ставилась цель обогнуть мыс Бохадор, как это полагает Юсуф Камаль[22] (см. гл. 166), и исследовать страны к югу от него. Если не расценивать эту экспедицию как первое учебное плавание португальских моряков по открытому океану, то мы вообще не поймем, зачем она была организована. Экспедиция была не чем иным, как пробной работой Генриха!