Я ждал, что лицо Лежера примет сейчас удивленное выражение, но меня постигло разочарование. Вместо этого я увидел хитрую и злобную ухмылку, совсем как у опереточного злодея.
— Один из бойфрендов, что ли? — спросил он.
— А у нее есть бойфренды?
Лежер пожал плечами:
— Да она вообще шлюха. Не знаю, как их там шлюхи называют: е…ри или как.
— Зачем же так сразу: шлюха?
— Да потому что она такая и есть. Водила меня вокруг пальца, пока мы были женаты, а затем лгала. Лгала напропалую. Этот парень, о котором вы говорите, небось какой-нибудь козел, которому она обещала дать, а потом отказала, ну а он взял да окрысился. Вообще дурак я, что женился на бабе из-под чужого мужика, да только ее тогда пожалел. Больше такой ошибки я не допущу. Трахать — пожалуйста, а вот жениться — извините.
Он опять пакостливо осклабился. Я думал, он сейчас игриво пихнет меня в бок или подмигнет — дескать, «мужики мы или кто» — в духе сериала «Монти пайтон»: «Твоя жена, да? Лгунья и шлюха, да? Да они все такие». Но в том-то и дело, что смехом здесь не пахло. Мне вспомнились недавний вопрос Лежера
— Не думаю, что этот человек отвергнутый амантей, — заметил я.
Лежер, возможно, хотел прояснить у меня, что значит «амантей», но сладил с этим самостоятельно.
— Он спрашивал насчет отца Ребекки, — продолжил я. — И считает, что Дэниел Клэй, вероятно, все еще жив.
У Лежера в глазах что-то мелькнуло. Словно некий джинн рванулся было из бутылки, но в нее моментально вбили пробку, причем с удвоенной силой.
— Бред, — фыркнул Лежер. — Отец ее мертв. Это каждый знает.
— Каждый?
— Ну, вы понимаете, о чем я, — сказал он, глядя в сторону.
— Но он же пропал без вести, а не умер.
— Да вот она подсуетилась, вынесла вердикт. Хотя мне-то что с того. Деньги в банке есть, да только мне их теперь не видать. А мне б они сейчас ох как пригодились, хотя бы частично.
— Трудные времена?
— А когда они легки для работяги?
— Слова прямо хоть на музыку клади.