— Это хорошо, — похвалил Меррик.
— Ваша девочка мертва.
— Я знаю.
— И вы тоже скоро умрете.
— Может быть, но ты умрешь скорее.
Трясущимся пальцем Мейсон ткнул в сторону Меррика:
— Думаете, я буду молить о пощаде? Чем-то вам помогать?
— Нет, не думаю.
Фрэнк поднял ствол «кольта» и выстрелил, дважды.
В то время как старик исходил на полу судорогами, Меррик взял его сотовый и перенабрал последний номер. Трубку взяли со второго гудка. Голоса на том конце не слышалось; слышалось лишь чье-то дыхание. Затем связь оборвалась. Меррик кинул мобильник на пол и вышел из дома, слыша, как Дубус сзади тяжело, прерывисто дышит. Пусть сдыхает.
Мейсон слышал, как Меррик уходит, а затем отъезжает машина. На грудь давила страшная тяжесть, да еще с пронзающими грудь гвоздями, как в том старинном орудии пыток. Дубус лежал, уставясь лицом в перевернутый потолок. Изо рта сочилась кровь. Было ясно, что жизнь угасает, что осталось ее чуть-чуть. Он начал молиться, упрашивать Бога отпустить ему грехи. Губы беззвучно шевелились в попытке вспомнить нужные слова, но от молитвы отвлекала память, а еще гнев на то, что он умирает вот так, от рук убийцы, покусившегося на беззащитного старика.
Он ощутил приток холодного воздуха, а следом услышал негромкий звук. Кто-то приближался; быть может, это Меррик вернулся его прикончить. Шевельнув из последних сил головой, Дубус, впрочем, увидел не Меррика, а полу грязно-рыжего пальто и заскорузлые от грязи старые башмаки. В воздухе завоняло, да так, что Дубус поперхнулся; таким образом оказался испоганен даже момент умирания. Вот отпечатки ног появились и слева, а число незримых присутствий выросло, теперь уже у Дубуса за спиной. Чувствовалось, что они смотрят на его поверженную фигуру. Дубус, накренив голову, увидал мертвенно-бледные черты и дыры мрака в увядшей коже. Он открыл было рот, но уже не оставалось ни слов, ни запаса дыхания.
Так Дубус и умер за лицезрением Полых Людей.
Фрэнк все ехал, но в глазах у него начинало мутиться, к тому же сказывались боль и потеря крови. От них наступала слабость. Так он доехал до гостиницы «Олд Мус» и, подобно многим до него, поведясь на манящие посулы приюта и возможности прилечь, остановился.
Сейчас он сидел здесь в баре, стаканчиком «Джека Дэниелса» полируя проглоченный тайленол, и подремывал в надежде немного набраться сил перед предстоящим броском на Галаад. Никто его здесь не тормошил, не беспокоил. Подобная отключка постояльцев здесь, в гостинице, вполне приветствовалась, лишь бы, очухавшись, гость не преминул снова набраться. Джук-бокс играл салунную музыку, со стен на охотников таращилось стеклянными глазами убитое зверье, в то время Как Меррик дремотно дрейфовал, не зная толком, спит он или бодрствует. Пару раз подходила официантка и интересовалась, в порядке ли гость, на что Меррик осоловело кивал и указывал на стаканчик — дескать, неси еще, — хотя сам пока не справился с первым. Опасался Меррик лишь того, что его отсюда попросят, а он к этому еще не готов.
Пробуждение. Дрема. Музыка, затишье, снова музыка. Голоса. Перешептывание.
Меррик открыл глаза. Напротив него сидела девочка. У нее были темные волосы, а кожа в тех местах, откуда вырывался газ, была порвана. По лбу у нее полз жучок. Фрэнку хотелось его смахнуть, но руки не двигались.
— Привет, золотинка моя, — сказал он. — Ты где была?
На руках у девочки была грязь, два ногтя сломаны.