XXVIII

Мы пробирались сквозь мутные потемки, не различая границы между землей и небом; нас гнали порывы ветра, а вокруг вихрился песок. Мы находились в пустынном, абстрактном мире, где все предметы утратили очертания, а воздух стал плотным, жестким, обжигающим. Я шел рабски согнувшись, словно ища невидимый тоннель, огибающий ветер, двигался наобум, полузакрыв глаза, стараясь не отстать от своего товарища.

Мне пришла в голову запоздалая мысль, что разумнее было бы преодолевать эту сыпучую, вздыбленную пустыню в связке, как альпинисты.

Я сразу понял — долго размышлять для этого не понадобилось, — что нахожусь в незнакомой и враждебной среде, перед лицом трудностей и опасностей, бороться с которыми не обучен, и потому следует без всякого стеснения слепо довериться моему товарищу. Единственная забота сейчас — следовать за ним, не спрашивая куда. И я старался преодолевать ежеминутно возникающие препятствия, потеряв счет времени и забыв о цели. Мне надлежало, как я тогда понимал, просто идти и идти по бесконечной пустыне. Меня не пугало, что мы можем заблудиться; я боялся только одного — отстать от Атвелла.

— Подождите. Я сейчас вернусь, — крикнул Атвелл.

Я выпрямился. Передо мной была белая стена. Атвелл исчез.

Ограниченная видимость и некоторая растерянность, коей способствовали ассоциации с «Атлантидой»[23] и собственными снами, в которых я видел нечто подобное, выстроили в моем воображении некое громадное здание, похожее на лабиринт. Я пригляделся и увидел несколько цементных ступенек и зеленую дверь. Это был отель «Нуэво Остенде».

Почему Атвелл не захотел взять меня с собой? Велеть мне ждать снаружи было не слишком вежливо. Я почувствовал неудержимое желание подняться по ступенькам и постучать в дверь. Но не двинулся с места. Раз уж я выбрал эту опасную тактику — воздерживаться от принятия решений и полностью подчиниться чужой воле, — стало быть, надо выполнять приказ Атвелла.

До сих пор я испытывал лишь примитивные ощущения: песок раздражал кожу, ветер раздувал одежду. Теперь же у меня в груди разгорался всепожирающий огонь унижения и злости.

Я ждал. Наконец Атвелл вернулся.

— Почему вы оставили меня здесь? — резко спросил я.

— Что?

И без того раздосадованный и обозленный, я еще более ожесточился, когда был вынужден повторить вопрос.

— Я ходил за револьвером, — ответил Атвелл.

Не такого объяснения я ждал. Может быть, сильный ветер вынудил его ограничиться таким ответом? Или какая-то тайная мысль занимала его?..