Вскоре после свадьбы Ичан вступил в армию, чтобы иметь возможность выплатить семейные долги. Через несколько лет ему это удалось. Китайские крестьяне были не рабами, а свободными фермерами, и поступление на военную службу по финансовым причинам было общепринятой практикой. К счастью для Ичана, ему не пришлось участвовать в военных действиях, зато он повидал мир и приобрел некоторые деловые качества. В отличие от большинства крестьян Ичан умел читать и писать, достаточно хорошо, чтобы вести счета. По возвращении в родную деревню он стал выращивать свиней и обрабатывал рис, превращая его в высококачественный продукт, который выгодно сбывал на рынке в ближайшем городе. Со временем Ичан не только выкупил землю, заложенную отцом, но и прикупил новую и превратился в одного из самых зажиточных людей деревни.
Несмотря на обеспеченность, Ичан до конца своих дней не чурался тяжелого труда и исповедовал бережливость.
Ичану с семьей было выделено шесть комнат в родительском доме с соломенной крышей. Со временем Ичан заменит солому черепицей (это было главное усовершенствование), но оставит земляной пол и стены. Окна представляли собой квадратные отверстия с деревянными решетками (стекла по тем временам были роскошью). На ночь окна закрывались деревянными щитами (температура едва ли когда-нибудь опускалась ниже нуля). Обстановка в доме была простой: деревянные кровати, деревянные столы и лавки. В одной из этих комнат, под бледно-голубым домотканым хлопковым одеялом и синей москитной сеткой родился Мао.
Мао был третьим сыном в семье, единственным, кто не умер в младенчестве. Его мать-буддистка с утра до ночи молила Будду защитить ее сына. Мао дали имя, состоящее из двух частей, — Цзэ-дун.
Эти имена отражали древнее стремление китайских крестьян даровать своим сыновьям благополучную жизнь и ожидание того, что они оправдают чаяния родителей. Образованный человек мог достичь высокого положения, а под образованием на протяжении столетий понималось изучение конфуцианских классиков. Превосходное знание их трудов позволяло юноше из любой семьи пройти императорские экзамены и стать мандарином — начальная ступень на пути к посту премьер-министра. Пост чиновника являлся синонимом успеха, и имена, данные Мао и его братьям, выражали возлагаемые на них надежды.
Но великое имя было также тягостным бременем и потенциальным вызовом судьбе, поэтому большинство детей звали скромными уменьшительными именами. Мао звали «Мальчиком из камня» — Ши сань я-цзы. Для этого второго крещения мать привела Мао к высокой скале. Скала эта считалась чудесной, поскольку из нее бил родник. После того как Мао совершил необходимое количество поклонов, он стал считаться усыновленным скалой. Мао был в восторге от своего имени и продолжал использовать его, когда повзрослел. В 1959 году, когда он вернулся в Шаошань и в первый — а также и последний — раз встретился со своими односельчанами в качестве верховного лидера Китая, перед тем, как приступить к обеду, он с улыбкой спросил: «Что ж, все здесь, кроме моей Каменной Матери. Может, подождем ее?»
Мао любил свою родную мать так глубоко, как никого другого. Она была мягкой и терпимой женщиной, которая, как вспоминал Мао, никогда не повышала на него голос. От нее Мао унаследовал округлое лицо, чувственные губы и самообладание. На протяжении всей жизни Мао переполняли эмоции, когда он говорил о своей матери.
Следуя примеру матери, маленький Мао стал буддистом. Годы спустя он говорил своим приближенным: «Я поклонялся своей матери… Куда бы она ни пошла, я следовал за ней… в храме сжигали благовония и бумажные деньги, отбивали поклоны Будде… Оттого, что моя мать верила в Будду, верил в него и я». Однако в подростковом возрасте Мао отказался от буддизма.
Детство Мао было беззаботным. До восьми лет он жил в семье матери, у Вэнь, в их деревне, поскольку его мать предпочитала жить со своей собственной семьей. Бабушка со стороны матери души не чаяла во внуке. Два его дяди и их жены относились к Мао как к собственному сыну. Один из дядьев стал его приемным отцом (китайский эквивалент крестного отца). Мао выполнял легкую работу по хозяйству — собирал корм для свиней, пас буйволов в зарослях у пруда, под сенью бананов. Впоследствии он с нежностью вспоминал это идиллическое время. Пока его тетя пряла и шила при свете масляной лампы, Мао учился читать.
Он вернулся в Шаошань лишь весной 1902 года, когда ему исполнилось восемь лет, чтобы получить образование — обучение на дому у наставника. Конфуцианские груды, составлявшие основную часть курса обучения, были недоступны пониманию детей, и их следовало заучивать наизусть. По счастью, Мао обладал исключительной памятью и благодаря этому хорошо учился. В памяти своих соучеников он остался прилежным мальчиком, которому удавалось не только повторять наизусть вслух, но и писать по памяти эти трудные тексты. Кроме того, Мао познакомился с китайским языком и историей, обучался каллиграфии, начал учиться писать хорошую прозу и слагать стихи, поскольку писание стихов было основной слагаемой конфуцианского образования. Чтение стало его страстью. Обычно крестьяне ложились спать с закатом солнца, экономя масло для ламп, но Мао читал глубоко за полночь при свете масляной лампы, стоявшей рядом с лавкой, возле москитной сетки. Годы спустя, когда он стал верховным правителем Китая, половина его огромной кровати была завалена грудами книг — трудами китайских классиков. Он любил уснащать свои речи и произведения историческими ссылками. Но стихи его утратили своеобразие.
Мао часто конфликтовал с наставниками. В возрасте десяти лет он сбежал из своей первой школы, жалуясь на излишнюю придирчивость учителя. Его «попросили оставить» по меньшей мере три школы по причине его упрямства и непослушания. Мать смотрела на это снисходительно, но отец был недоволен, и частая смена учителей была источником напряженности между отцом и сыном. Ичан платил за образование Мао, надеясь, что сын, по крайней мере, сможет вести семейные счета, но Мао это занятие было не по душе. Всю свою жизнь он питал нелюбовь к цифрам и был безнадежен в экономике. Не питал он особой любви и к тяжелому физическому труду. Он оставил его сразу, как только закончилась его крестьянская жизнь.
Ичан не мог позволить Мао лениться. Проводя все время за работой, отец ожидал от сына того же и колотил его, когда тот отказывался повиноваться. Мао ненавидел отца. В 1968 году, развернув широкомасштабную кампанию против своих политических противников, он заявил их мучителям, что хотел бы обойтись с отцом столь же жестоко: «Мой отец был плохим человеком. Если бы он был сейчас жив, ему следовало бы сделать «самолет». Это было мучительное положение, когда руки человека выкручены за спиной, а голова опущена вниз.
Мао не был бессловесной жертвой своего отца. Он давал ему отпор и часто выходил победителем. Мальчик, бывало, говорил отцу, что поскольку тот старше, то должен выполнять больше физического труда, чем он, его сын, — немыслимо дерзкий выпад по китайским стандартам. Однажды, по словам Мао, отец и сын поругались в присутствии гостей. «Мой отец бранил меня перед ними, называя ленивым и никчемным. Это разозлило меня. Я обозвал его и выскочил из дома… Отец… погнался за мной, проклиная и веля вернуться. Я добежал до берега пруда и стал угрожать, что прыгну в воду, если он приблизится ко мне… Отец вынужден был отступить». Однажды, рассказывая эту историю, Мао рассмеялся и добавил: «Старики, как мой отец, страшатся потерять сыновей. В этом заключалась его слабость. Я ударил по самому слабому месту и победил!»
Единственным оружием, которым обладал отец Мао, были деньги. После того как в 1907 году Мао изгнал четвертый наставник, отец перестал платить за обучение скна и тринадцатилетний мальчик вынужден был весь день посвящать крестьянскому труду. Однако вскоре он нашел способ избавиться от тяжелой работы и вернуться в мир книг. Мчан стремился женить сына в надежде, что тот наконец остепенится и станет вести себя более ответственно. Его племянница по возрасту как раз подходила на роль жены, она была четырьмя годами старше Мао, который согласился с планами отца и после свадьбы вернулся к учебе.
Брак был заключен в 1908 году, когда Мао было четырнадцать, а его невесте восемнадцать. Фамилия ее семьи была Ло. Собственного имени у девочки не было, ее звали просто Женщина Ло. Мао упоминает ее лишь однажды, в беседе с американским журналистом Эдгаром Сноу, которая состоялась в 1936 году. Мао преувеличил разницу в их возрасте: «Когда мне было четырнадцать, родители женили меня на девушке двадцати лет. Но я никогда не жил с ней… Я не считал ее своей женой… и почти не думал о ней». Мао не упомянул, что его жена скончалась в 1910 году, прожив в браке с Мао чуть больше года.
Ранний брак превратил Мао в яростного противника договорных союзов. Девять лет спустя он написал взволнованную статью, направленную против подобной практики: «В западных семьях родители признают за детьми право на свободу воли. Нов Китае приказы родителей противоречат желаниям детей… Это своего рода «косвенное насилие». Китайские родители постоянно творят насилие над своими детьми…»
После смерти жены шестнадцатилетний вдовец решил покинуть Шаошань. Отец хотел отдать его в обучение на рисовый склад в уездном городе, но Мао нацелился на современную школу, находившуюся в двадцати пяти километрах. Он узнал об отмене императорских экзаменов. Вместо этого были созданы современные школы, в которых изучали науку, всемирную историю и географию, а также иностранные языки. Именно эти школы открыли для многих крестьян двери в мир.
В конце XIX века Китай взял курс на социальные преобразования. Маньчжурская династия Цин, правившая страной с 1644 года, переживала переход от прошлого к современному. Перемены ускорились серией ужасных поражений, начиная с проигрыша Британии в «опиумной войне» 1839–1842 годов, когда европейцы постучались в закрытую дверь Китая. Почти все, от правящей династии Цин до мыслящих людей, соглашались, что, если страна хочет выжить, она должна измениться. Было проведено множество фундаментальных реформ. Целью одной из таких реформ было внедрение совершенно новой образовательной системы. Началось строительство железных дорог. Приоритет отдавался развитию современной промышленности и торговли. Получили право на существование политические организации. Впервые в истории страны стали выходить газеты. Студентов посылали за границу для изучения наук, а мандаринов — для изучения демократии и парламентских систем. В 1908 году двор объявил о переходе за девять лет к конституционной монархии.
Провинция Мао, Хунань, в которой проживало около 30 миллионов человек, стала одним из самых либеральных регионов Китая. Несмотря на свою природную закрытость, она была связана судоходными реками с побережьем, а в 1904 году столица провинции, город Чанша, стала «открытым» торговым портом. В провинцию хлынули иностранные торговцы и миссионеры, принося с собой дух Запада и его институты. К тому времени, как Мао услышал о современных школах, их насчитывалось уже около сотни — больше, чем в любом другом регионе Китая, многие из этих школ были женскими.
Одно из таких учебных заведений находилось недалеко от Восточного холма, в деревне уезда Вэнь, где жила семья его матери. Плата за обучение и жилье была довольно высокой, но по просьбе Мао Вэнь и другие родственники обратились к его отцу, который внес плату за пять месяцев. Жена одного из его кузенов Вэнь заменила старую голубую домотканую противомоскитную сетку Мао на белую муслиновую, машинной выработки, чтобы соответствовать современной школе.