— Спасибо, — поблагодарила я, — я думала — седьмое пекло застигнет меня за столом.
Алестер улыбнулся, не сводя с меня взгляда. Где-то зазвенел бокал, привлекая внимание, прозвучал тост, но именинница хитро улыбнулась и что-то произнесла, глядя на нас. Гости радостно повторили за ней.
— Почему все так на нас смотрят? — ничего не подозревая, спросила я, откусывая кусочек от какого-то мясного пирога.
— Нас только что поздравили с помолвкой, — невозмутимо произнес Агеллар, и пирог встал поперек горла.
Отправляясь в магазин одежды, он твердо знал, что хочет. Пришлось повозиться, выбирая цвет и фасон, но результат того стоил. И пусть Лотри его отговаривал, он валандиец всего наполовину, поэтому следовать традициям не обязан.[1] А вот Шандира явно загорелась этой идеей, раз так нарядила Лианетту и добавила жгучего перца в стоящие рядом блюда. Как не парадоксально это звучит, но они даже совершили ритуальные действия, которые совершают на свадьбах валандийские молодожены — отпили из одного стакана и разделили хлеб. Алестер вроде и не придал этому значения, но это как-то само собой получилось и даже слегка рассмешило его. А почему бы и нет? — решил он, но его тревожил этот испуганный взгляд. Да, она много для него делала, ухаживала, не спала ночами, но готова ли она на более смелый шаг? Алестер всю свою жизнь ее искал, неужели он не подождет, пока она признается сама себе? Она ведь еще никогда не говорила о любви…
— Вы шутите? — недоверчиво спросила она, а Алестер в очередной раз залюбовался ей.
По традициям южан, женщина обязана скрывать свое тело от всех, кроме мужа. Всякий намек на сексуальность — это великий грех. Вся женская одежда призвана укрыть ее хозяйку от лишних взглядов, но, будь он неладен, если все взгляды гостей не прикованы к Лианетте. Пускай она для них диковинка с ее светлыми волосами, пусть в ее одежде нет и намека не сексуальность, да и не так уж он чтит традиции своей второй родины, но она так прекрасна, что у него с первого взгляда захватило дух и не отпускало до сих пор. Он все-таки подарит ей сережки с сапфирами, чтобы камни горели также, как ее глаза.
— Нисколько, — губы сами собой растягивались в улыбку, Алестер ничего не мог с этим поделать.
— И что мы будем с этим делать? — испуганно округлив глаза, спросила она. Агеллар чуть не расхохотался, но сдержался, оставаясь невозмутимым.
Он подался вперед и прошептал, словно змей-искуситель:
— А чего бы хотела ты?
По полыхнувшим глазам он понял одно — сбежать, но порозовевшие щечки выдали ее с головой.
— Не знаю, — произнесла она, пряча глаза. — Это же валандийском традиции, а вы валандиец только наполовину. Неужели вас это касается?
Алестер демонстративно пожал плечами. Не объяснять же ему, что ни одна известная ему сила не заставила бы его что-то сделать, если бы он был против.
— Не волнуйся, — почти безразлично произнес он. — Без одной существенной детали помолвка недействительна.
В серых глазах мелькнула тень разочарования.
— Фух, — фальшиво-облегченно выдохнула она, но как бы между делом, так, для интереса, уточнила, — и что же это за деталь?
Он едва смог совладать с раздирающими его эмоциями.
— Сущий пустяк, — произнес он и склонился для долгого поцелуя. Вырываться или сопротивляться никто не стал.
Недовольных не было.