Дверь в его каюту была приоткрыта. Он осторожно заглянул — и весьма удивился, увидев Майю, которая лежала в его постели, свернувшись калачиком, и тихонько посапывала. Услышав шаги, она сладко зевнула и перевернулась на спину.

— Майя… — с укором произнес Граймс.

— Я должна, была где-то поспать, Джон, — жалобным голоском проговорила она. — А ты, похоже, совсем про меня забыл.

— Конечно же, нет, — соврал он.

— Конечно же, да, — твердо, но без обиды отозвалась она. — Твоя голова занята куда более важными вещами… — она спустила на пол ноги, соблазнительно потянулась… и очень тихо произнесла: — Я так испугалась…

Запах, исходивший от нее, будоражил воображение. В нем не было ничего неприятного. Странное дело: каким необычным может показаться запах женщины.

— Тебе нельзя здесь спать…

— Но я уже спала здесь, Джон…

Невероятно: она уже дважды назвала его по имени.

— Позволь мне остаться… — она почти умоляла.

— Но…

Ее пальцы, необычно короткие, играли бегунком молнии на его рубашке, медленно сдвигая его вниз. Подушечки были мягкими и нежными; она легко коснулась его спины, и острые ногти чуть царапнули кожу. Ощущение было скорее возбуждающим, нежели болезненным. Потом ее отвердевшие соски коснулись его груди.

— Позволь мне остаться… — повторила она.

Граймс почувствовал, как руки сами обнимают ее. Он склонил голову, и их губы соединились. Странно, она будто не понимала, что делает, и лишь жадно повторяла его движения. Но все ее тело страстно ждало его, он понимал это слишком ясно. Граймс медленно провел ее к постели, их ноги двигались синхронно. Через тонкую ткань шорт он ощущал прикосновение ее обнаженных бедер. Она медленно изнемогала, почти таяла, опускаясь на мягкие подушки, с которых только что поднялась. Подчиняясь, он лег рядом и не остановил ее, когда она стянула с него остатки одежды. Для женщины, незнакомой с одеждой, она действовала на удивление умело.

Их соитие было коротким и безумным — и оставило у Граймса странное чувство неудовлетворенности. Что-то важное, что должно было произойти, не произошло. Нежность, которой он ожидал в подобных ситуациях, совершенно отсутствовала. Не было даже иллюзии любви. Это было не более чем короткое животное совокупление.

«Но она… — с горечью подумал он, — она не жалуется».

Она не жаловалась.

Когда все закончилось, она свернулась калачиком у него под боком и тут же погрузилась в дремоту.

Она мурлыкала.