— Ну что, милая, — взяв Юлию за руку и слегка пожав ее тонкие длинные музыкальные пальчики, спросил он, — прогуляемся?

Юлия только счастливо улыбнулась, в отличие от Воронцова она была одета богато, соответствуя статусу, но все же практично, правда, и ее одежду зачаровывала Калинина.

— Тихомир, — обратился Константин к гвардейцу, — мне не нужен десяток, ты и еще двое. Этого будет пока что достаточно.

Сотник кивнул.

— Слушаюсь, Ваше сиятельство. Да и нужды нет, вокруг хватает войск, потребуется, за пару минут подтянем остальных.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Воронцов. — Лада, бери Горда, и пойдемте, прогуляемся, нужно взглянуть на фронт работ.

Они вышли из рубки и спустились на нижнюю палубу. Коридоры тут были шире, чем на леткоре Радима, но ненамного двое человек могли пройти навстречу друг другу, лишь слегка коснувшись плечами. Люк был открыт, трап спущен. Воронцов ощутил, как его оберег Сварога слегка нагрелся, сигнализируя о наличии тварей неподалеку. Ну а что тут сказать? Они наверняка прячутся во тьме, через которую даже с помощью артефактов Калининой не удалось заглянуть.

Снаружи, несмотря на новейшие светцы и пяток «Солнц Сварога», Константин подернул плечами, потусторонний холод тьмы проник под сюртук, чернота все равно влияла. Люди, которых он видел по дороге к холму, где располагалось капище, были напряжены. Да, неуютно, но что поделать? Он быстро справился с этими ощущениями, они причиняли дискомфорт только первые секунды, а потом становилось легче.

Константин спустился по трапу на брусчатку площади, отошел в сторону, так, чтобы видеть город, и, закрыв глаза, позвал:

— Вран!

Мгновение, и у него под ногами возникла каменная плита с рунами, из его усадьбы.

— Я здесь, Ваше сиятельство, — раздался в голове голос духа рода.

— Давай посмотрим на четвертый план.

И Константин, задрав голову, принялся искать щель, откуда тьма могла подпитывать черноту в яви. Затем начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, пытаясь осмотреть, как можно большую территорию.

— Твою мать! — спустя минуту, с чувством произнес Воронцов.

Одиннадцать разрывов, и не таких, как тот, что был при посвящении, там крохотная щелка, а здесь… Столбы тьмы, толщиной с железнодорожную цистерну, били в руины города, и Воронцов не представлял, как их можно закрыть.

— Все, Вран, — обратился он мысленно к духу рода, — пока закончили, исчезни.

— Слушаюсь, боярин.

И Константин вернулся обратно в явь.

— Ну что там? — с нетерпением спросила Юлия, заметив, что муж снова с ней.