Олдор высунул голову из дупла, осмотрелся. Убедившись, что опасность миновала, он тихо вылез. Повис на руках и практически бесшумно спрыгнул на землю. Подобрал ржавый посох и доску с гвоздями. Пошёл он, конечно, в противоположную сторону. Подальше от, возможно уже разорванного на куски храмовника, и ужасного голема.

В это время, относительно недалеко, кладбищенский голем догонял Хмошэ. Тот, бежал сломя голову. Оказывается, даже скелеты способны бояться. Если подумать, то в этом нет ничего удивительного, ведь изменилась только оболочка. Разум, как был человеческим, так и остался.

Храмовник услышал громкие шаги за спиной, хруст дерева. Он уже сбился со счёта, сколько раз обернулся за последние десять секунд и решил не делать этого вновь. Как вдруг, голем вытянул руку и схватил скелета, случайно повалив при этом пару деревьев. Храмовник впервые ощутил его запах. От него, как ни странно, исходил слегка сладковатый, но мерзостный трупный запах. 

— А-а-аа-ааа! — заорал во весь голос храмовник. Олдор услышал его крик.

Хмошэ сжимала громадная костяная рука. Он болтался словно тряпичная кукла. Бедолаге пришлось подождать какое-то время, прежде чем монстр что-либо предпринял. Он зашевелил четырьмя руками и открыл ими крышку большущего гроба. Поднёс к нему храмовника. Тот успел разглядеть в большом деревянном ящике золотой ключ, прибитый к, так называемому, потолку. 

Кладбищенский голем затолкал Хмошэ в гроб и захлопнул крышку. Храмовник потянулся к светящемуся ключу, даже успел его коснуться. Но не сорвать. Гроб, который монстр носил, словно грудного младенца, опустел. Храмовник Хмошэ потерял (1) человечности, проще говоря погиб. Снова. Через какое-то время он очнулся на просторах земли нежити, где-то неподалёку…

Кладбищенский голем, вероятно, не знал в какой стороне искать второго скелета. Поэтому просто продолжил идти прямо, удаляясь от Олдора всё дальше и дальше. Затем, он что-то почуял, как собака на охоте, и побежал в другом направлении.

Олдор тем временем также не стоял на месте. Скелет бежал и думал об обычном храмовнике, который смог пойти на такие жертвы ради своего опустошённого короля. Этот, когда-то человек, многое сказал своим поступком. Наверное, за это его можно назвать человеком и сейчас. А облик скелета, это ведь только оболочка.

Тёмный лес начал редеть. Вскоре Олдор совсем выбрался из него и увидел высокий забор. Пройдя небольшое расстояние, он остановился около него. Необыкновенный чёрный забор состоял из толстых металлических прутьев, высотой, наверное, больше кладбищенского голема. На верхушке каждого металлического шеста держался красивый острый наконечник. От которого тянулись мелькающие голубоватые паутинки.

«Кого это интересно от нас огородили? Может от чудовища?» — задался вопросом Олдор. Загадок становилось всё больше, что очень досадно, ведь ответы оставались где-то в тени.

Он сделал ещё один шаг в сторону массивных металлических прутьев и потрогал их. Наверное, они показались бы ему холодными. Кости ведь передавали далеко не весь спектр тактильных ощущений. Но скелет так и не смог за них ухватиться. Во-первых, они слишком толстые, а, во-вторых, чрезвычайно скользкие. Словом, специально сделаны так, чтобы через высокий забор никто не смог перелезть.

Затем он попытался просунуть руку между двух шестов, и она пролезла, с трудом, но пролезла. Грудь и голова, разумеется, ну никак не могли протиснуться. Согнуть их Олдор даже пробовать не стал, тут, как минимум нужна титаническая сила. И он это сразу понял, по необычному чёрному металлу и его целостности. Ни ржавчины, ни зелёных плесневых разводов, ни царапин на нём не было. На его памяти не один кузнец во всём королевстве не работал с чёрным металлом.

Олдор решил двигаться влево, вдоль забора. Он шёл рядом с металлическими прутьями и иногда поглядывал в лес. Всё-таки идея ему не совсем нравилась. Двигаясь вдоль забора, он был, как на ладони.

Спустя какое-то время и пройдённый путь, воздух перед ним словно загустел, приобрёл бледно-серый оттенок. Появилась какая-то дрожащая мутная примесь. Чем ближе «пятно», тем отчётливее вырисовывался человеческий силуэт. 

«Призрак», — понял Олдор. Последний раз он видел настоящего призрака, лет эдак двадцать пять назад, в винном погребе замка. Именно в тот день он решил продать все бочки с алкоголем. Сначала юный король, ему не исполнилось и восемнадцати лет, хотел приказать изгнать призрака, но передумал. Вместо этого он заключил с ним договор. По его условиям призрак мог продолжить существовать в подвале сколько хочет, но он обязуется при этом не пугать и тем более не калечить людей. Вот так в замке и обосновался «добрый» дух. Но то произошло очень давно, Олдор в те времена ценил жизнь любой жалкой букашки. Даже неупокоенная душа вызывала у него сострадания. Когда же у возмужавшего короля появился ребёнок, он первым делом, направился в подвал и собственноручно изгнал призрака. Благо уже тогда он стал достаточно могучим магом. Впрочем, это не отменяет тот факт, что король ненавидел магию во всех её проявлениях и пользовался только в крайних случаях. Меч и щит, не абы какие, а гордость лучшего кузнеца в королевстве, вот любимое оружие короля. А без идеального (10К) владения магией богом стать было нельзя.

— Вайлар?!, У-у-у, страшно? — шевеля прозрачными руками, спросил дух, словно сам увидел, что-то из ряда вон. 

Широченная улыбка не исчезала с его серого лица. Обычно так улыбаются ребятишки, когда получили, но ещё не распаковали, подарки на день Зимнего Покрова.

— А тебе, несчастная душа? — Олдор протянул руку, она прошла сквозь мутный серый силуэт, паривший в воздухе.

— Мне уже нечего бояться... единственное, что мне ещё доступно это исчезнуть в небытие, — ответил призрак, без капли трагичности.

— Умора, разве можно убить призрака? Насколько мне известно, вас можно только прогнать в другое место, — Олдор не мог понять, почему дух улыбался всё шире.