– Кончаю, – произнес он, всего одно слово, и я кивнула, думая, что он собирался излить сперму внутри меня, но вместо этого Бэйн медленно вытащил член. Все его движения излучали самообладание. Он направил головку так, чтобы кончить мне на клитор. Белые струйки спермы покрыли нежную плоть моей киски, и он размазал семя членом, втирая его в мой чувствительный клитор. Второй оргазм взорвался во мне, подобно фейерверку. Я пробежалась пальцами по волосам Бэйна и притянула его для жадного поцелуя, кусая его нижнюю губу и дергая слишком сильно.

– Роман. – Снова. Одно слово. Не просьба, не мольба и не утверждение. Скорее заклинание, под действием которого я тонула все глубже и глубже, даже не думая о том, чтобы вернуться на поверхность ради быстрого вдоха.

Прищурившись, он отстранился от меня и натянул свой гидрокостюм, его член все еще наполовину стоял.

Он повернулся, оставив мою задницу соскальзывать по стене, наслаждаясь блаженством после оргазма. Роман подошел к своему кофейному столику, достал сигарету и небрежно зажег ее, будто мы не сделали сейчас то, что сделали. Будто мы не нарушили правила, обещания или, потенциально, не разбили мое сердце.

– Какой антоним к слову «ненависть»? – выпалила я, опьяненная удовольствием.

Он рухнул на диван, обхватив сигарету большим и указательным пальцами, и сильно затянулся.

– Джесси.

Нам удалось по-быстрому повторить в душе то, что произошло на кухне. И снова Роман не проявлял ко мне и капли милосердия, что объясняло, почему он так долго отказывался ко мне прикасаться. Его подход к сексу можно было назвать как «пленных-не-беру», и миссионерская поза точно не входила в меню, я сомневалась, что она вообще присутствовала в его словарном запасе. Во время секса в душе я наклонилась, держась за край, а он входил в меня сзади, пальцами играя с моим клитором и время от времени позволяя мне пробовать свою влагу на его пальцах. Я удивилась, что он был настолько открыт и раскован со мной, но потом поняла: в этом нет ничего странного. То, что Роман хорошо ко мне относился, не означало, что внутри он не оставался дикарем. В нем успешно сочеталось и то и другое. И это было частью его обаяния.

Когда мы наконец оделись в его крохотной ванной, я взяла на себя смелость разгладить руками его мятую тонкую майку.

– Я получу счет по почте или мне предстоит отработать сумму сменами в кофейне? – Мой голос звучал игриво, но сам комментарий оказался резким. Вот только я ничего не могла с этим поделать. Часть меня злилась на то, что я у Романа не единственная. Что то, что мы сделали, было, вероятно, закуской к дальнейшему рейду с супружеской парой, их собакой и вибратором. Ладно, может, я преувеличивала, но все же.

Роман подбросил ключи от машины и посмотрел на меня со скучающим видом.

– Из-за твоего болтливого рта я должен был бы отказаться от тебя как от клиента.

– Так сделай это. – Я провальсировала мимо него в гостиную. Его тяжелые шаги эхом отдавались позади меня.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что я уволился.

Я развернулась, быстро моргая. Роман шлепнул меня по заднице, проходя мимо, и привычным жестом достал из холодильника банку пива и открыл ее. Еще не было и десяти утра. Боже.

– Я уволился, – повторил он, делая глоток. – Мой член официально отошел от дел и недоступен для дальнейшего сотрудничества.

– Когда? – Я сглотнула, слегка гордясь тем, что мой голос не заикался.

– Вчера.