Всегда поражался, как питерцы умеют придавать даже ругательствам высокопарные звучание и форму.

Пребывая в задумчивости, я прошёл через арку и пластиковую дверь с остеклением. Рекламные брошюры плотно облепляют стекло, зазывая людей посмотреть на жирафов, тигров, львов, белых медведей и прочих зверей-невольников. А что будет с ними, когда мы все вымрем?

В террариуме куча мужиков в форме.

Ха-ха, невольно вспоминается знаменитый и резонансный обзор от Евгения. Я ведь мог сыграть в этом фильме, менеджер ведь даже начал договариваться с продюсерами о роли лейтенанта Арбузова, но роль уже была забита неким подающим надежды и талантливым актёром, а у меня ещё не было признания критиков, ведь я ещё не снялся в «Бесе». Тогда я ещё не считался талантливым актёром, но это сыграло мне на руку. Да, там были какие-то деньги, но на таких, кхм-кхм, продуктах, очень сложно сделать карьеру. Фильм ведь облили все, кроме тех, кому заплатили деньги, чтобы они похвалили. Можно сказать, что мне повезло быть никому не известным актёром.

– Где я могу записаться в добр̀овольцы? – поинтересовался я у ближайшего военного.

Военный пристально смотрел в террариум с тарантулом или тварью, похожей на тарантула.

– Ты кто такой? – спросил военный, развернувшись ко мне.

Лычки полевой формы говорят мне, что это целый майор. Высокий, крепкий мужик, но с выдающимся вперёд брюшком, видимо, натёртым о письменный стол. Лицо суровое, карие глаза смотрят на меня с неудовольствием и подозрением.

– Гр̀ажданский, котор̀ый желает записаться в ополчение, – ответил я. – Дмитр̀ий Вер̀ещагин.

– Иди к тому столу, там тебе скажут, что подписывать, – указал военный на группу людей, стоящих у стола.

Прохожу в указанном направлении и вижу развернувшегося ко мне полковника, одетого в повседневную форму. Похоже на какой-то бардак: каждый ходит в том, в чём хочет, что создаёт ощущение отчаянья и тревоги. Военные должны держать форму в порядке и в точности соответствовать уставу. Если этого нет, то у них явно что-то не в порядке.

– Дмитр̀ий Вер̀ещагин, – представился я.

– Полковник Краснодубов, – представился в ответ полковник. – Доброволец?

Этот точно провёл последнюю часть жизни за бумагами, потому что по нему видно, что он не сдаст даже свои возрастные нормативы – избыточная масса тела, голос хриплый и с одышкой, нос сизый, а под усталыми серыми глазами тяжёлые мешки. Стрижка короткая, но небрит уже несколько дней, как минимум.

– Так точно, – ответил я.

– Служил? – заинтересовался Краснодубов.

– Служил ср̀очную в Воор̀ужённых Силах Р̀еспублики Казахстан, – сообщил я. – Наводчик самоходной артиллер̀ийской установки 2С3 «Акация». Боевого опыта не имею.

– Нам бы хоть кого-то, кто умеет обращаться с техникой! – процедил полковник. – Стрелял из орудия хоть раз?

– Стр̀елял, – ответил я. – Пр̀актика богатая, но, исключительно, полигонная.

– Тогда ты нам очень нужен, – заулыбался Краснодубов. – А что за маска и наряд?