– И ещё, – заговорил я, закуривая. – Попробивай в интернете, есть ли у кого-нибудь какая-нибудь артиллерия.

– Вот так мне расскажут, да? – усмехнулся Илья невесело.

– Имею в виду косвенные признаки, – уточнил я формулировку. – Взрывы какие-нибудь кто-нибудь слышал, видел что-то похожее на установку, ну, ты понимаешь. И вообще, ты же как-то получил наводку.

– Это-то я пробью, но что-то не верится мне, что у кого-то есть артиллерия, – вздохнул Илья. – А наводку я получил в «Телеге», где чего только не пишут. Говорю же, это легко может оказаться звиздежом байкальской чистоты.

С артиллерией в городе дела обстоят очень плохо, но ещё хуже дела обстоят с боеприпасами. Ближайшие РАВ-склады либо опустошены нами, либо подорваны. Инструкции требуют уничтожать боеприпасы сразу же, как появляется риск их захвата противником, поэтому военные должны подойти к делу серьёзно и подорвать всё, что можно подорвать. Это и патронов к лёгкому ручному оружию касается. Монополия на артиллерию и автоматический огнестрел находится у военных, полиции и силовых структур и только у них – таков закон. Поэтому вооружаться самостоятельно, в глазах военных, гражданским запрещено. А где гражданские будут вооружаться? Правильно, на военных складах. Поэтому эти склады, если невозможен безопасный вывоз содержимого, должны быть подорваны. Боеприпасы очень хорошо и легко взрываются, поэтому двух высших для грамотного подрыва не нужно, а ещё персонал РАВ-складов имеет соответствующие инструкции на случай угрозы захвата.

Отсюда и проблема с боеприпасами к лёгкому огнестрелу, не говоря уже об артиллерии. Даже если мы найдём миномёт калибром меньше восьмидесяти миллиметров, это будет успешный успех, а если что-то вроде Мсты-Б, то вешайтесь все, в городе новый владыка…

– Ускоряемся, – сказал я и быстро пошёл по координатам следующей отличной позиции для артиллерии.

Пересекаем двор и выходим через арку, где натыкаемся на скопление мертвецов. Ублюдки, верно, прослышали о нашем появлении, потому что токсичная тварь верещала и хрипела.

– Руби-коли!!! – воскликнул я и кинулся в атаку.

Илья, в образе Октавиана Августа, чуть подотстал, поэтому я успел прикончить двоих, прежде чем он вступил в схватку.

Убивать простых мертвецов – это просто и скучно. Прироста могущества почти нет, лишь жалкие крохи…

Стоять. В момент уничтожения мертвеца Ильёй я почувствовал едва заметное ощущение прироста.

Чтобы удостовериться наверняка, прыжком с места отлетаю на три метра назад. Илья продолжает закалывать мертвецов, методично, спокойно, будто занимался этим всю жизнь. Причём любопытно, что он предпочитает «держать» на щите одного, сражаясь с его соседом. Только вот смысла в этом особого нет, потому что они все атакуют только его.

И да, прирост могущества, после убийства Ильёй зомби, чувствуется, правда, где-то в десять раз слабее, чем тот, который я получаю за собственноручное убийство тухлых противников.

Значит, это как у вампира Олега, который получал часть могущества от своих, ныне покойных, прихвостней. Любопытно и интересно…

Вновь включаюсь в схватку, атакуя левым кулаком и кописом. Моей силы достаточно, чтобы отправлять зомби к праотцам даже не очень удачными ударами. Гнилая кровь обагрила мою руку и меч, но я старался, чтобы она не попадала на броню и одежду.

Спустя время, меньшее, чем одна минута, с небольшим скоплением мертвецов было покончено.

– Странно, – произнёс Илья удивлённо, – но это легче, чем мне казалось.

– Это легче даже, чем кажется тебе и ныне, – сказал я на это, обтирая копис об рубашку трупа. – Страх твой был внутри, но не снаружи. Маска не даёт страху выйти наружу.

– Страх никуда не делся, – покачал головой бывший ополченец. – Мне было страшно при каждом ударе, но это воспринималось как-то отстранённо… Не думаю, что когда-нибудь избавлюсь от него.