Вот это влип. И ведь не скажешь Хозяину в оправдание: простите, дескать, дьявол попутал. Тут нет никакого дьявола. Я сам во всем виноват – я, со своей дурацкой неутолимой тоской по лучшей жизни.

– Извините, господа, – раздался тихий, вежливый и абсолютно трезвый голос поблизости от моего левого уха.

Легок на помине. А ты куда лезешь, коротышка? Или, может, к тебе надо обращаться иначе: «Не соблаговолите ли представлять мои интересы, господин стряпчий? Я, правда, вряд ли смогу оплатить ваши бесценные услуги, разве что обещаю быть хорошим всю оставшуюся жизнь. Я продолжу медитировать, не стану поддаваться соблазнам, постараюсь полюбить своих вонючих ближних и буду благодарно утираться, получив по морде от кого-нибудь из них…»

Коротышка итальянец продолжал, прервав мою почти молитву:

– Я случайно услышал ваш разговор. Еще раз прошу извинить меня за бесцеремонное поведение, но не могли бы вы отдать билет мне? Поверьте, мне очень надо. Будьте любезны.

Все это начинало напоминать то ли дурной сон, то ли скверную комедию. По-моему, так думал не только я один. Герр Кристиансен изобразил на лице ледяную ухмылочку и процедил вполголоса:

– Пошел вон, идиот.

– Я бы пошел, – извиняющимся тоном пробормотал недоносок, – но, поверьте, мне очень надо.

С этими словами он выставил перед собой аргумент посущественнее, чем «мне очень надо». Если не ошибаюсь, это был двадцатизарядный «Маузер К-96» – машинка не самая современная, но вполне способная отправить меня в Послесмерть насовсем, а герра Кристиансена – просто на второй круг, где его будет поджидать уже другой, более удачливый пристав.

Конец глупее не придумаешь – это я о себе. Пришлось замереть и ощутить, как порой невыносимо медленно тянутся мгновения. Дымок моей недокуренной сигареты плыл над столом, смешиваясь с паром от кофе и напоминая о бренности существования. Коротышка терпеливо ждал и, похоже, искренне надеялся, что никого убивать не придется.

«Ну, доставай», – мысленно подгонял я герра Кристиансена, который, очевидно, не знал, что ему-то терять нечего. Правда, проводник мог вмешаться и просветить его на сей счет. Я находил только один положительный момент в этом неожиданном повороте событий: мне подвернулся шанс проверить, не блефует ли клиент. Конечно, слабое утешение. Если блефует, я оказывался в проигрыше. Коротышка мог не на шутку расстроиться.

Наконец Кристиансен сунул правую руку во внутренний карман пальто. Итальяшка, явно страдая от одной лишь мысли о возможном недоразумении, попросил:

– Умоляю вас, медленно. Очень медленно.

Очень медленно Кристиансен начал вытаскивать руку. Проводник сказал:

– Вы не обязаны это делать.

– Делать что? – раздраженно осведомился клиент.

– Отдавать ему вышеназванный предмет. Вам это ничем не…

– Разумеется, не обязаны, – перебил коротышка, – но боюсь, тогда мне придется убить вас. И вас, – он стрельнул (пока только глазами) в мою сторону, – как свидетеля. Извините.

Услышав это, тибетец удовлетворенно кивнул, а герр Кристиансен оскалился:

– Тогда хрен ты получишь, а не билет.