– Стараюсь, – буркнул Кениг.

Он никогда особо не разбирался в этих штучках – обольщениях и прочей трате времени. Наука всегда была на первом месте, и порой он ненавидел Арию за то, что она занимала немыслимое время в его сутках. А иногда, напротив, – жалел, что не может побыть наедине с ней чуть дольше. Отчасти потому, что на прошлой неделе случилось непредвиденное и странное – как-то вечером Ария поцеловала его и он ответил. Медсестры и врачи относятся к пациентам объективно, это является одним из показателей профессионализма. Никакого перехода на личности, тем более если личность с расстройством куда более тяжелым, нежели классифицируемый психический недуг.

Сегодня дежурил шотландец – доктор Атертон, рыжеволосый толстяк с чувством юмора чуть ниже плинтуса. Кроме этого, он вполне откровенно презирал свою пациентку, находя ее истерики во многом надуманной и подкрепленной артистизмом игрой. Кениг был благодарен ему, но только лишь за то, что, пока девушка под присмотром, имел возможность поспать. Вот пожалуйста: Атертон насмешливо кривился, скрестив руки на груди и глядя на пациентку, которую как раз отстегивали от кровати. Медсестра деловито освободила руку девушки и спрятала жгут в карман.

Стоило признать – Ария сегодня не в лучшей форме. Но вот она услышала голос Кенига, отвечающий на приветствие шотландца, и тотчас обернулась.

– Привет, цербер, – произнесла насмешливо, но тут все та же медсестра взяла ее под локоть и увела переодеваться. Босые ноги пациентки зашлепали по полу.

Уборщица заметала с пола осколки стекла – какой-то чудак догадался принести ночью цветы, да еще с вазой. Атертон задумчиво тронул оторванный ремень на железной койке, покачал головой. Хорошо, палата отдельная и заперли ее вовремя. У края белоснежной ванны лежал окровавленный бинт. Фанатик, впрочем, сам виноват – кому понравится чужак, который наблюдает за твоим сном.

Рыжий, сопя, протянул Кенигу исчерканный бланк – отчет о прошедшей ночи. Он явно не видел никакой мифической подоплеки в болезни девушки. Интересно, видел ли ее сам Кениг. На этот вопрос он пока не находил ответа – слишком разными бывали показатели приступов и периоды ремиссии.

Кениг пролистал отчет, читая по диагонали. Результаты ночи стандартные для обострений. Побочные действия Препарата – крики, истерика, кошмары – все на месте. Торпора нет.

– Почему бы вам не перевести ее в Центр? – Атертон не преминул и сегодня задать дежурный вопрос.

Кениг рассеянно кивнул, открепил листы от планшета и сложил отчет пополам:

– Потому что пока не зафиксировано ни единого случая, когда бы она угрожала вашей безопасности.

– Так если вы думаете, что она, ну… Опасно держать здесь фрукт такого сорта.

– Позвольте мне судить. – Кениг терпеть не мог оправдываться.

– Лишь бы не опоздать. Знаю один случай в клинике моего шурина под Абердином – солдатик там год назад лежал, вроде как с язвой желудка. Молодой, только что из Африки. Все кошмары мучили. Врачи с ног сбились – консилиум собрали, да чего только не прописывали. А потом он посреди ночи возьми и превратись в зубастую мразь – так двух медсестер и дежурного врача сразу в куски. Кровь, говорят, по стенам текла.

– Все под контролем. Не нравились Кенигу такие разговоры. Правды много, да в ответ сказать нечего.

Арию наконец привели. Кружевное платье-футляр ловко драпировало покрытое синяками тело, ниспадая до самого пола, рукава прятали руки, воротник скрывал шею. От девушки тонко пахло душистым мылом и сиренью. Волосы аккуратно расчесаны и мягкими локонами уложены на плечи. Сестра Этиль хоть и легкомысленна, но определенным талантом обладала: синяки и ссадины на лице актрисы были замазаны мастерски, и даже макияж выполнен аккуратно и естественно.

– Я похожа на куклу, приготовленную в подарок, – улыбнулась Ария сквозь легкую усталость.

Кениг заметил рассеянные движения и слегка заторможенную походку, склонил голову набок.

– Тебе лучше?

– Да, ты же знаешь, скоро это пройдет, – кивнула девушка. – Их таблетки здорово помогают успокоиться.