– Верно, – улыбнулась Мерлью. – И никто тебе не посмеет слова сказать.

– Почему они жгут книги? – полюбопытствовал Найл. Мерлью пожала плечами.

– Очередная затея Повелителя, – ему вдруг подумалось, что здесь всюду полно книг, скрытых в старых домах.

– Но ведь челядь у него неграмотна.

– Разумеется, нет. А вдруг появится соблазн научиться грамоте? – Гужевые вынужденно остановились, пропуская поводу, груженную книгами – все в синих кожаных переплетах, с золотым позументом; видно, из какой–нибудь библиотеки.

– Жуки обещали проделать то же самое у себя, – сказала Мерлью. – Их слуги саботировали закон из поколения в поколение. Теперь их заставят свои книги сдать. И думаю, правильно.

– Почему?

– Что ты заладил, «почему» да «почему»? Неужели и так не ясно? В Договоре о примирении сказано, что книгочейство людям запрещается. Жуки же попустительствовали своим слугам. Теперь они признали, что этому пора положить конец. И правильно, я считаю.

– Почему?

– Потому, – отвечала Мерлью терпеливо, – какая слугам от книгочейства польза? Вот ты не умеешь читать, и ничего плохого с тобой от этого не случилось, верно?

– Почему же, я умею читать.

– Вот как? – в ее глазах на секунду мелькнуло замешательство. – Да ладно, это я просто так. Какая разница, если только пауки не пронюхают.

– Вот потому я и не хочу быть слугой. Я хочу сам решать, что мне делать.

– Да, я понимаю, – взор Мерлью был отсутствующий; она, очевидно, размышляла о чем–то другом. – Я не думаю, что им действительно будет до этого дело. Во всяком случае, книг здесь не останется, когда они все закончат.

Колесница остановилась напротив обиталища Смертоносца–Повелителя. Под порталом здания стояли на страже двое бойцовых пауков. Тут до Мерлью дошло, куда их доставили. Она резко наклонилась и сердито шлепнула крайнего гужевого по плечу:

– Я же говорила, ко мне во дворец!

– Нет, – перебил Найл. – Вначале я должен видеть Смертоносца–Повелителя.

– Все равно они должны делать то, что приказано! – сказала она запальчиво, с яростью глядя на гужевых. В ее облике опять проглянуло капризное дитя, и Найл опечалился. Жук–бомбардир поспешил вперед к главному входу. Двери почти тотчас разомкнулись, и наружу вылез черный паук–смертоносец. Он был грузный, приземистый, а кривые ноги создавали впечатление недюжинной мощи. Найла, когда паучище на него уставился, пронизало ощущение грозной опасности.

– Это Скорбо, начальник стражи, – сказала Мерлью ему на ухо.

Чувство враждебности, исходящее от паука, буквально удушало. У Найла появился соблазн использовать медальон, чтобы выразить свое неприятие, но он тут же отверг эту мысль. Нечего провоцировать, и без того как бы чего не вышло.